Режиссура. О методе
Шрифт:
- С чем были связаны планы переехать в Москву десять месяцев назад?
– Прежде всего с намерением Андрея вернуться в университет, стать профессором. Его женитьба поломала все: после смерти отца он - глава семьи, он должен взять ответственность за судьбу сестер на себя, а он-женился. Дошутились... Сюжет «Трех сестер» состоит, если опустить все подробности, в том, что сестры постоянно готовятся к переезду в Москву и не едут, а военные, которые никуда не собирались, уходят в Польшу. Сколько бы ни говорилось о том, что это художественный прием, что это метафора, чуть ли не символ, сколько бы ни объявляли Чехова отцом театра абсурда, должны же быть вполне реальные объяснения этого «бездействия», и объяснения, носящие конкретный событийный характер. Итак, Прозоровы были заброшены из Москвы в провинцию в связи с назначением их отца командиром бригады (очевидно, тогда же он стал генералом). Прошло десять лет. Отец умирает, судя по всему, скоропостижно. Сразу бросить все невозможно: нужно придти в себя, освоиться с новым положением, утрясти дела... Так проходит еще год. Весна, траур снят, именины Ирины. К осени Ольга, Ирина, Андрей собираются переехать. Почему не раньше?
– Летом ехать нет смысла: мертвый сезон: в университете никого, каникулы, город летом вымирает -кто на даче, кто на водах, кто за границей... Но неожиданно для всех летом Андрей женился! Естественно, осенью уже никуда не Поедешь, тем более, что Наташа тут же оказалась в положений: Переезд откладывается... Так что же, значит «определяющее событие» - женитьба Андрея!? Так стоит ли вообще (по крайне мере - в данном случае) говорить об «определяющем событии»?
– Ведь никто его не увидит.
Тем не менее, на мой взгляд, более чем стоит! С того момента, как я понял для себя, что «женитьба Андрея» - «определяющее событие» всего спектакля, существенно изменилось мое отношение ко многим фактам и обстоятельствам. Это как в жизни: человек сделал какую-то глупость, сначала казавшуюся малозначительной, а потом, пережив беду и перебирая факты, приведшие к этой беде, начинает казнить себя - зачем я тогда сказал... пошел... сделал... Так и тут. Все шутили, дразнили Андрея по поводу его влюбленности, потешались над Наташей, подтрунивая над ее румяными щечками, зеленым пояском, наивной стыдливостью. Вот и дошутились, спровоцировав таким образом поцелуй, завершающий первый акт. Может быть, не будь этого поцелуя, не было бы и свадьбы. А вот теперь Андрей женат, в Москву не уехал. Кто во всем виноват?
– Ну, конечно же Наташа! И ее начинают тихо ненавидеть все вплоть до самого Андрея. Виновник найден! Конечно, дело здесь не в самих событиях, а в их скрытых пружинах, в подсознательных мотивах героев. Об этом много и подробно писал мудрый Вл.Б.Блок (как же мне повезло, что на первых шагах своего пути в профессии я обрел дружбу и наставничество этого выдающегося ученого!): «Чехов был превосходным «практическим» психологом и - подобно некоторым другим великим писателям, знатокам души человеческой, - проник в тайник психических тонкостей раньше, чем они стали предметом исследований материалистической науки. И, конечно, ему были ведомы такие фундаментальные основы поведения людей, как потребности и мотивы, и он понимал, что они далеко не всегда совпадают с осознанно поставленными целями, а, наоборот нередко им противоположны» [15]. Так и в «Трех сестрах» - не едут в Москву, ибо подсознательно боятся. Москва хороша именно как недостижимая мечта. Никаким профессором Андрей никогда не будет, кроме амбиций избалованного дитяти у него за душой нет ничего. Потому и застрял в провинции, потому и женился: ссылка на обстоятельства - лучшее средство оправдания собственной несостоятельности... Для сестер Москва - воспоминание одиннадцатилетней давности, никто там их не ждет, никому они там не нужны. Без Андрея, на которого возлагались всё надежды, они в Москве просто потеряются, пропадут, в глубине души они не могут этого не бояться...
Так, благодаря выявлению «определяющего события», как минимум, уточняется отношение режиссёра к предшествующим и последующим фактам, корректируется концепция. Теперь я бы уже по-другому выстраивал все шутки в адрес Наташи и Андрея, по-другому искал бы выразительность их поцелуя «под занавес» первого акта: ведь это все факты, предопределившие дальнейшее развитие сюжета. А дальше - второй акт. Пусть все происходящее в нем выбрано Чеховым как бы случайно: такие вечера были до нынешнего, будут и после, вплоть до третьего, акта, когда станет ясно, что бригаду переводят. Однако теперь я вижу пружину второго акта - женитьбу Андрея: все происходящее - и то, как ждут ряженых, и как говорят о проигрышах Андрея, и разговоры о Москве - все это теперь осознается через призму восприятия брака Андрея и Наташи, как причины всех бед...
Так же и с «Дядей Ваней»: все происходящее во втором акте, - и капризы Серебрякова, и пьянство Войницкого с Астровым, и ночное Примирение Сони с Еленой Андреевной - все обретает теперь для меня новый смысл, за всем просматривается одна причина: намерение профессора спровоцировать отъезд.
Конечно, Чехов - великий новатор, до него так не писали. Но и его, далекая от канонов «хорошо сколоченной пьесы», драматургия при анализе не может не подчиняться (пусть со своими, особенностями) общим законам, и выявление узловых моментов его пьес бесценно для режиссера.
VIII
Теперь можно заняться так называемым «центральным со бытием» . Понятно, что речь идет о коренном повороте, о переломном моменте, в результате которого действие устремляется к развязке. Этот центральный узел, пожалуй, самое сложное звено Сюжета. Его определение неразрывно связано с режиссерским замыслом, с ответом на вопрос «про что?», а потому и оставляет массу возможностей для индивидуального прочтения. При этом иногда «центральное событие» бывает до наивности, просто и ясно, а другой раз - спрятано и замаскировано драматургом невероятно. В любом случае, не определив и не выявив это звено, сюжета не поймешь...
Очень показательно, как анализирует Г.А.Товстоногов комедию А.Н. Островского «На всякого мудреца довольно простоты»:
«Сюжет пьесы строится определенным образом - умный, ловкий, талантливый человек срывается на пустяке. Из-за Своего дневника. Но уж коли это есть, значит, дневник с самого начала не может остаться незамеченным. Именно он должен оказаться в центре внимания. Пусть это вам не покажется упрощением. Это то обстоятельство, через которое распространяется и физическое, и психологическое, и социальное, и современное. Если оно правильно найдено, на нем будут вырастать все новые и новые этажи, как огромное дерево вырастает из маленького зернышка» [16]. Понятно, что «центральное событие» «Мудреца» Товстоногов видит именно в провале аферы Глумова из-за обнаружения его дневника. Обратим внимание, какое принципиальное значение придает Георгий Александрович этому моменту.
Обычно «центральное событие» находится где-то в середине второй половины пьесы: в пятиактной - чаще всего в четвертом, в четырехактной - в третьем действии. Бывают, правда, случаи, когда «центр» смещается еще ближе к финалу (в некоторых подобных примерах мы еще попробуем разобраться), но никогда, при всем желании, его не найти в первой половине пьесы. Здесь нет опять-таки ничего механистического и отвлеченно формального. Законы зрительского восприятия, поддержания его напряжения, развития зрительского интереса - они заложены в человеческой психике, их нарушение драматургом или режиссером влечет за собой ослабление внимания, потерю сопереживания, а порой и просто непонимание происходящего на сцене. Это как принцип «золотого сечения». (О «золотом сечении» очень полезно почитать у С.М.Эйзенштейна, вот кто, действительно, все понимал про законы композиции!) [17].
В самом деле, даже у таких пишущих сугубо нетрадиционно авторов, как А.П.Чехов, Л.Н.Толстой, А.М.Горький, этот переломный пик виден, порой, Очень внятно: Чехов - «Дядя Ваня» -бунт Войницкого, «Вишневый сад» - продажа имения (все, кстати, третьи акты); Толстой - в пятиактной «Власти тьмы» - убийство младенца (четвёртый акт), в шестиактном «Живом трупе» -донос Артемьева, обнаруживающий ложность самоубийства Протасова (пятый акт); Горький - «На дне» - убийство Костылева, «Последние» - Коломийцев получил шанс стать исправником (опять-таки третьи акты четырехактных пьес).
Тем не менее, оказывается, найти «центральное событие» не так просто, если доводить определение этого момента по возможности до конкретности «кончика иглы».
Здесь я обязан повторить еще и еще раз: все примеры, приводимые выше, и те, которые будут рассматриваться дальше, - это мое сугубо субъективное понимание той или иной пьесы. Другой поймет, прочтет иначе и будет прав по-своему. Мне важно на конкретных примерах только продемонстрировать, как «работает» метод, что дает он режиссеру.
Начнем с драматургии наиболее наглядной. Шекспир. Событийная структура его пьес предельно ясна и выразительна. И тем не менее, определить центральный момент, скажем, в том же «Гамлете» - весьма затруднительно. Не вдаваясь в вопрос сомнительности деления на акты существующей редакции текста трагедии, посмотрим, как строится ее сюжет. Гамлет от Призрака узнал о преступлении Клавдия («определяющее событие»). Теперь его поведение подчинено задаче получения подтверждения полученного знания. Для этого он целых два месяца разыгрывает сумасшедшего, для этого затевает спектакль. И вот в «Мышеловке» принц получил полное подтверждение правоты Призрака. Казалось бы - перелом?! Ан, нет - рано! Вместо того, чтобы воспользоваться разоблачением Клавдия и взять власть в свои руки, Гамлет сначала отталкивает от себя всех, уже готовых ему служить придворных, а затем идет выяснять отношения с матерью. По дороге он не убивает молящегося короля, но зато потом по ошибке убивает Полония, прятавшегося за ковром. Убив советника, принц, как ни в чем не бывало, продолжает «воспитывать» Гертруду, потом прячет труп Полония. Все эти поступки - зона странного поведения героя трагедии, когда он как бы не знает, что ему делать с добытым подтверждением истины. Не случайно, в разгар объяснений Гамлета с матерью появляется Призрак и пытается вернуть сыну «почти угасшую готовность». И вот, среди всех этих хаотичных и казалось бы немотивированных действий Гамлета, появляются Гильденстерн и Розенкранц и арестовывают принца по приказу Клавдия. С момента, когда Гамлет узнал, что его шлют в Англию, его поведение вновь обретает уверенность, очевидную логику, целеустремленность. Вот здесь-то, на мой взгляд, и заложено «центральное событие» трагедии. А если быть предельно конкретным, то вот этот момент: