Ричард Длинные Руки – эрбпринц

Орловский Гай Юлий

Границы обычно проходят по рекам, естественные рубежи, но крупные далековато, а мелкие внизу проплывают в изобилии…

Я попытался поморщиться, но не получилось — птеродактилья морда против таких глупостей. Вообще-то, какая разница, где именно граница?

Крылья несут настолько легко и мощно, что я возликовал, одно только смутно тревожит: надеюсь, доспех Нимврода берет энергию из альтернативных источников, более надежных, ну там, из воздуха или сияния звезд, а не тепла моего тела, а то как-то неуютно от одной мысли, что могу превратиться в ледышку.

Быстро

миновав Бриттию, некоторое время летел над Ирамом, затем углубился в воздушное пространство Пекланда, теперь уже точно Пекланда. Вот так можно и дальше переть прямо, в неизвестные дали… или же резко свернуть на север, где в соседях королевство Сакрант, либо так же резко на юг, где с Пекландом граничит Эбберт, проклятое королевство, где меня унизили, гнали, как дичь, насмехались, нигде не давали куска хлеба и глотка воды…

Уничтожить, начала стучать в голове злая мысль. Уничтожить!.. Королевство Эбберт должно ощутить всю мощь моего гнева, ибо я в данном случае не совсем я, а оружие божьего возмездия, что в примерно такой же ситуации сожгло пять городов, хотя в народе обычно упоминают только два.

Уничтожить, повторил я, однако повернул на север и летел довольно долго, делая широкие зигзаги, чтобы охватить взором самые главные дороги, ведущие в сторону Юга.

Вернулся я под утро, успев многое, осенью ночи вдвое длиннее летних, вышел к ошалелым часовым и сообщил, что в Багдаде все спокойно.

Пока они в ступоре старались понять насчет Багдада, я прошел через лагерь к своему шатру. Телохранители вздохнули с облегчением, хотя старший все еще продолжал сопеть зло и бросать в мою сторону недовольные взгляды.

— Как наша гостья? — спросил я.

Он ответил угрюмо:

— Все еще спит…

— Прекрасно, — ответил я.

Он чуть помялся.

— Ваше высочество…

— Ну-ну?

— Тут один наш утверждает, что ваша гостья исчезала почти на полночи!

Я спросил настороженно:

— А куда ходила, проследили?

Он сказал несчастным голосом:

— Так она же спала всю ночь!.. Переворачивалась с боку на бок, одеяло то натягивала, то лягала так, что оно оказывалось на полу, где на нем тут же устраивался Бобик…

Лицо его стало потерянным, и хотя я сам чувствовал себя все тревожнее, но сказал бодро, как надлежит лорду — отцу народа:

— А-а, знаем-знаем, старый трюк! Успокойся, ничего страшного. А ты так не умеешь?.. Ну ты даешь! Это же так просто… Ладно, все в порядке. Скажи членам Военного Совета, чтобы подошли ко мне через часок.

Кто такие члены Военного Совета, по-моему, они все еще не запомнили, тем более что я никого официально не назначал и даже не сообщал о его создании, потому пришли Меганвэйл, Геллермин и Шварцкопф, как наиболее знатные и приближенные к моему высочеству.

— У меня было видение, — сказал я, — и оно сообщило, что из Сакранта вышла последняя армия Мунтвига. Последняя не в том смысле, что последняя, а в самом деле последняя.

Меганвэйл переспросил осторожно:

— В смысле… больше не будет?

— Именно, — подтвердил я. — Мунтвиг отправил на завоевание Юга с

десяток армий. Часть уже разбиты, а две-три уничтожены практически полностью, но Мунтвиг, похоже, этого еще не знает.

— Соберет новые?

Я покачал головой.

— Вряд ли. Похоже, он истощил все человеческие и финансовые ресурсы. Его армий хватило бы для завоевания южной части нашего материка… начни он на год раньше. Но я, такая вот умница, как в воду глядел!..

Он усмехнулся.

— Просто вы мунтвигнули раньше. И перемунтвигили. Вы пошли мунтвигничать на север раньше, чем Мунтвиг двинулся на юг…

— Что-что?

— Варт Генц, — напомнил он невинным голосом, — Скарлянды, Мезина, Ламбертиния… Армландию и Турнедо вообще можно не считать…

Я насупился, проворчал:

— Это были не завоевания.

— А что?

— Братская помощь угнетенным народам, — ответил я твердо и посмотрел на него ясными глазами, в которые хоть плюй, ничего не изменится, ибо я пролетарски прав. — Экспорт демократии и гуманизма с человеческим лицом! Рыцарская солидарность со стонущими в тяжком ярме деспотических режимов!.. В общем, мы выстроили буферную зону из демократических королевств, которые как бы разделяют наши ценности и принципы.

— Еще бы, — согласился он, — попробовали бы не разделить.

— Герцог, — сказал я оскорбленно, — они же по доброй воле!.. Ну, почти. Так что не надо инсвинуаций. У нас все по закону.

Он кивнул, снова провел пальцем по карте.

— Значит, не так уж и безгранична мощь этого легендарного завоевателя? Ваше высочество, а привидение не подсказало…

— Провидение, — строго поправил я.

— Провидение, — повторил он, — простите, это я так, по привычке, мне только привидения снятся с вот такими, а провидение… Гм, только избранным, как уже понял. Как насчет численности…

— Записывайте, — сказал я строго. — Память у вас дырявая.

Он добросовестно записал, сколько вышло в поход рыцарской и простой конницы, лучников, арбалетчиков, ратников, обозов, в какой местности сейчас продвигаются, и все приговаривал одобрительно, что, хотя за такие провидения, шастающие по ночам, меня и сожгут в конце концов, зато как же успеваю погулять всем на зависть!

Я сам старательно сравнивал наши общие силы, даже боялся поверить, однако с учетом тех армий, что еще подойдут из такого далекого здесь Сен-Мари, у нас почти паритет. Хотя у Мунтвига народу и побольше, зато у нас намного многочисленнее рыцарская конница, а еще есть то, о чем Мунтвиг еще не подозревает: регулярные войска!

За пологом шатра раздались голоса, вошла Бабетта и остановилась смиренно на пороге.

— Воинский совет? — спросила она ангельским голоском. — А можно мне, как заморскому шпиону, взглянуть на карту?

Геллермин сделал движение броситься на стол грудью, растопырив руки и раздувшись по образцу морского ежа или огородной жабы, но я ответил мирно:

— Да, конечно.

Меганвэйл быстро зыркнул на меня.

— Ваше высочество!

— Разве мы можем отказать красивой женщине? — ответил я со вздохом.