Ричард Длинные Руки – эрбпринц
Шрифт:
Я спросил недоверчиво:
— И что, в самом деле обходятся?
Он ответил снисходительно:
— Нет, конечно. Я ж сказал, в случае необходимости.
— Ну слава богу, — сказал я с облегчением. — Камень с души. Не люблю мучить животных. У нас эта необходимость будет постоянно.
Он ответил мирно:
— Она это знает.
— И не ворчит? — спросил я. — Ах да, она не унизится до таких примитивных изъявлений… Говорят же, притворяйся вежливым — и привыкнешь.
Ночью на привале, как
Я сжимался в комок от первобытного ужаса, вздрагивал и чувствовал, как эти горы валятся на меня, сейчас раздавят и расплющат, как мелкую букашку, вот-вот в мою нежную незащищенную плоть вопьются острые грани скального массива, и задерживал инстинктивно дыхание, будто вот так сумею противостоять давлению.
Проснулся, дрожа и вздрагивая, с шумом выдохнул воздух и торопливо набрал в грудь чистый, оказывается, и в самом деле задерживал дыхание, потому и проснулся.
По стенкам шатра пробегает быстрая дрожь, слышится посвист ветра, а в далекой высоте погромыхивает, хоть и не так ужасающе, как во сне, раскатистый гром, что значит: гроза вообще-то проходит стороной.
Я натянул одеяло и тут только ощутил, что сплю голым. И хотя это моя давняя привычка, но от нее пришлось избавиться ввиду постоянных сквозняков в замках и даже королевских дворцах, резких перепадов температуры из-за слабого отопления каминами, так что ложился спать в доспехе Нимврода, он из кольчуги превращался в рубашку из толстой мягкой материи…
Первым движением было вскочить, одеться и забраться под одеяло, но страшноватая мысль, что кто-то вот так ночью вошел и раздел меня, показав свое могущество, заставила скрутиться в позу эмбриона и снова задержать дыхание.
Утром я так и не отыскал доспех. Подозрение, что некто все-таки явился и украл, росло, крепло, наконец превратилось в несокрушимую уверенность.
Наши маги, что двигаются с армией, на такое не решатся: я для них единственный защитник в этом злом мире, каждый из них готов отдать свою рубашку, только бы мне было комфортно, так что, это кто-то пришел новый и очень сильный…
Военачальники начали подходить с утра, с каждым часом приближаемся к загородившей дорогу армии Мунтвига, у всех свои оригинальные предложения насчет того, чтобы выхватить из ножен мечи и ринуться на врага с безумной отвагой.
Я выслушивал вежливо, люди все самолюбивые, дураками никого не стоит называть в лоб, а только иносказательно. Последним был принц Сандорин, с ним проблем больше всего, рвется в бой, но оберегать его приходится особенно: единственный наследник короля Вендовера Буркхарта Третьего, случись с ним что, династия Буркхартов прервется…
— Принц, — сказал я державно веско, — вы постоянно рветесь в бой, но я постоянно мешаю вам проявить свою безумную отвагу и безрассудное мужество…
Он выпрямился, сказал с надеждой:
— Ваше высочество?
— Даю вам под начало пять тысяч панцирной конницы, — сказал я, — это, конечно, не сравнимо со всей армией королевства Вендовер, которую пришлось оставить защищать границы Юга, однако побольше, чем отряд ваших телохранителей.
Он воскликнул воспламененно:
— Ваше высочество! Все, что угодно! Только прикажите!
— Вот и приказываю, — ответил я, — смотрите на карту. Вот здесь вы отважно вступите в бой, затем дрогнете и отступите…
Он вздрогнул, щеки побледнели.
— Отступим?
— Не просто отступите, — пояснил я, — а броситесь в бегство.
Он побледнел уже смертельно, выпрямился, как туго натянутая струна, задрожал всем телом и вскрикнул прерывающимся голосом:
— Мы потеряем лицо!
— Подберете на обратном пути, — оборвал я. — Когда проскачете с милю, мы ударим с фланга. Тогда можете прекратить… гм… запланированное отступление и перейти в контратаку.
Он смотрел на меня отчаянными глазами.
— Ваше высочество… Род Буркхартов никогда ни на шаг не отступал на поле боя!..
— Нам нужно выиграть войну, — сказал я, — но мы не обязывались выигрывать каждую мелкую схватку. В бою применимы любые приемы, в том числе и обманные.
— Но…
— А это прием для целых армий, — отрезал я. — Выполняйте, принц, иначе я усомнюсь в ваших качествах будущего короля, который должен быть уметь гибким, и поставлю другого военачальника. Я не должен уговаривать, вы еще не поняли? Вы сейчас не принц, управляющий своей личной дружиной, а мой военачальник, которому временно доверено командовать третьим корпусом тяжелой конницы!.. Но вы можете отказаться.
Он откинул голову, мне показалось, что даже сейчас до него не совсем дошла новая и простая истина, все-таки эти лорды по происхождению слишком уж уверовали в свое право единолично распоряжаться, а уж принцы так и вовсе, пусть даже я передал под его управление совсем не вендоверцев.
— Ваше высочество, — проговорил он мертвым голосом. — Я все исполню. С тяжелым сердцем, но исполню в точности.
— Спасибо, принц, — сказал я искренне. — Поверьте… в данном случае ваш отец, великий Буркхарт Третий, сказал бы, что я прав.
Он хмуро усмехнулся.
— Не сомневаюсь. Потому я и желаю батюшке долгих лет жизни, чтобы оставаться… всего лишь принцем.
— Вы не поверите, — произнес я негромко, — но мне тоже очень хотелось бы, даже жаждется вот прямо щас, кому-то пожелать долгих лет, чтобы вот так тоже…
Он взглянул как-то странно, помедлил, затем во взгляде я впервые увидел сочувствие.
— Не получится, ваше высочество.
Он не добавил, но я прочел в его глазах, дескать, это плохо для вас, но хорошо для всех нас, так что тяните воз, ваше высочество, мы туда сложили все наши вещи, а сейчас вот еще и сами сядем.