Ричард Длинные Руки – эрбпринц

Орловский Гай Юлий

Альбрехт сказал медленно, с расстановкой и таким многозначительным голосом, что все поневоле прислушались:

— А у меня есть предположение, что как только вести о разрушении Вифли, что посмело вызвать ваш гнев, достигнут Сакранта, то и здесь, возможно, только возможно…

Норберт поплевал через плечо и перекрестился.

— Тьфу-тьфу, — сказал он, — только бы не сглазить.

Я вздохнул.

— Не будем загадывать. А то размечтаешься на всю варежку, а тебя тут же молотом между ушей со всего размаху хрясь!..

Оборачиваешься в изумлении, где это стучат, а тебя снова хряс-с-с-сь!.. Дорогой друг, идите отдыхайте, помогите подготовиться встретить армию Клемента. Думаю, он понимает, что Эбберт нам неважен. Если сломить Мунтвига, Эбберт сам сломится.

Норберт кивнул, поклонился и отбыл.

Альбрехт поинтересовался:

— Вы сейчас куда?

— В королевские покои, — сообщил я. — Я с неким… советником, скажем так, намечаю кого где поставить, чтобы вся государственная машина снова заработала. Да и послов скоро придется принимать. Если не сегодня, то завтра точно.

Он переспросил задумчиво:

— С советником?.. Похоже, хороший советник, если вы ему настолько доверяете. Кстати, ваше высочество, мне кажется вы избегали женитьбы очень мудро и правильно…

— Спасибо, — буркнул я.

— Потому что, — продолжал он невозмутимо, — как-то предвидели, что у вас будет этот шанс.

Я спросил недовольно:

— Вы о чем, граф?.. А то у меня разные предположения. А я человек такой предположистый, такое могу напредполагать, что и на голову не налезет.

Он хмыкнул.

— Непонятно? Вы мудро и дальновидно… пусть непроизвольно!.. не женились ради этого случая. Принцесса Аскланделла, — это не дочь одного из королей, это… дочь императора!

Я посмотрел на него с растущим подозрением.

— Да на что вы намекиваете, дорогой граф?

— Я никогда не понимал дураков, — ответил он размеренным голосом, — которые женятся… по любви. У тех, кто женится ради титула и земель, есть хотя бы разумный повод!

— Знаете, граф, — сказал я строже, — что-то вы не то говорите.

— Почему? — спросил он. — Когда-то нужно и остановиться. Нет, я не имею в виду завоевания или путь к славе, но… Аскланделла может быть невестой Ричарда точно так же, как и Мунтвига!

Я поморщился.

— Граф, Мунтвиг — император. А я даже не король.

Он улыбнулся.

— Хватит, принц. Хватит, а?.. Мы же все понимаем. Другие стремятся к короне, еще не представляя ее тяжести. Я уже не мальчик, повидал многое, потому, да, мне это зримо. Удивительно, что и вы, мой лорд, это понимаете. И догадываетесь, что лучше всего корону взять, когда она… как говорится, созреет. Или поспеет.

— Корона?

— Да, корона тоже, как яблоко, может оказаться рано сорванной.

Я пробормотал:

— Мне всегда будет казаться, что если она и созреет, то я… нет. Знаете, граф, вернемся в королевский дворец, а там займемся важными делами.

Город мы взяли, но надо еще удержать. Все-таки мы забрались в самую глубинку земель неприятеля.

Глава 15

В большом зале слуги торопливо заставляют частоколом толстых свечей массивные люстры, похожие на тележные колеса из благородной меди, зажигают, а другие торопливо тянут за толстые веревки, поднимая эти светильники к потолку.

Прекрасно, эти службы уже работают. Слуги понимают, их не тронут, все нуждаются в обслуживающем персонале, без них здесь вся жизнь замрет.

На уровне второго этажа зал изнутри украшен балконом во всю длину, там прохаживаются часовые, два светильника в противоположных концах четко высвечивают их фигуры, здесь это привычно, но я сразу отметил, что таким образом они представляют из себя прекрасные мишени…

И хотя вроде бы здесь пока никто в них не должен целиться, однако же так расслабляться не должно, надо напомнить…

Альбрехт сказал тихонько:

— А вон там трон короля Леопольда! Ваше высочество, на нем нужно посидеть.

— Сам знаю, — буркнул я. — Уже кое-что знаю о преемственности власти. Ночью перенял…

Он двинулся сзади, зал достаточно длинный и, что удивительно, уже появились первые придворные, пока еще, судя по их виду, самые ничтожные, зато рисковые, вдруг да удастся перехватить большой куш…

Мне поспешно кланяются, я улыбался рассеянно, иногда кому-то кивал, но больше присматривался, стараясь сразу угадать, кто из них заслуживает петли, а кто пряника.

Справа от трона группа музыкантов — их тоже не тронут! — играет нечто игриво-веселое, нехитрая такая мелодия, словно крупные кузнечики пиликают на своих крылышках зубчатыми ножками, очень крупные кузнечики, тоже все в зеленом, только стяжки осталось им нацепить.

Я так же неторопливо опустился на трон, помолчал, поглядывая на всех спокойными глазами. Альбрехт встал рядом, несколько наших рыцарей поспешили занять места с другой стороны.

— Ваше высочество, — поинтересовался он, — может быть… пир? В честь победы?

Я покачал головой.

— Пир можно, но лучше в честь примирения.

— А-а-а, — сказал он понимающе, — побежденные примиряются со своей участью? Да, это прекрасно, ваше высочество!

Я сказал со вздохом:

— Можете начинать хоть сейчас. Что-то у меня ноги не идут. Или настолько кресло понравилось?..

В зал бегом внесли несколько столов, сразу начали таскать на них посуду, двое проворных слуг торопливо подали на широком подносе голову гигантского кабана, она выглядит торжествующе с торчаще-загнутыми ушами и приоткрытой в ухмылке пастью. Даже черные дырочки в носу смотрятся задорно и весело, аромат бьет во все стороны одуряющий, рот сразу наполняется сладкой слюной…