Ричард Длинные Руки – эрцпринц
Шрифт:
Он поморщился.
— Какая свобода у погрязших в грехе? Лишь свобода плоти, а мы несем свободу духа. Сдайте город, погибнет меньше людей.
— Но все-таки погибнут? — спросил я. — Почему? Ваши дикие орды будут убивать и насиловать?
Он поднял руку и торжественно перекрестился.
— Мы несем мир и Слово Божье погрязшим в грехе народам. Мы очищаем души, а кто упорствует Господу и поклоняется дьяволу, тот окончит дни на костре!
— Хороший вариант, — пробормотал я, — значит, вы рыцари Добра
Он повел плечами, но взгляд оставался ясным и твердым.
— Если и не прямые слуги, то еретики — точно. А Господь сказал, что таким он принес не мир, а меч! Мы призваны истребить ереси и возвеличить Слово Божье, а также дать надежду и защиту тем, кто даже в вашем распутном и развращенном мире остался верен Господу и его заповедям.
— Значит, — уточнил я, — если сдадим город, заполыхают костры?
— Ни один достойный человек не пострадает, — заверил он. — А если и пострадает по ошибке, его невинная душа попадет в рай!.. Зато ведьм, колдунов, развратников, мужеложцев и скотолюбцев ждет костер!
— Хорошая программа, — одобрил я несколько ошарашенно, — вообще-то мы никак не ожидали, что у вас она… такая радикальная. Честно говоря, вообще не ожидали, что у вас она вообще есть, если не считать базовые принципы демократии убивать и грабить. Скажу правду, до этой минуты и я полагал, что армия Мунтвига — лишь огромная шайка грабителей.
Он нахмурился, но проговорил с великим достоинством:
— Скоро и ваши королевства воспрянут под рукой святой церкви… после очищения их огнем веры и благочестия.
— Мне нужно будет сообщить эти новые данные совету города, — сказал я.
Он нахмурился сильнее, сказал резко:
— Хорошо. Я даю вам этот день. День, но не сутки! До наступления темноты вы должны дать ответ. До этого времени я воздержусь от приступа, потому что в боях первыми гибнут самые достойные, в то время как человеческая гниль спрячется в подвалах.
— Достойные слова! — воскликнул я.
Он коротко наклонил голову.
— До новой встречи!
Я коротко вздохнул, когда он повернул коня и поехал к ожидающим его всадникам. В разговоре я старался не выказывать сильнейшего изумления, а теперь еще прибавилась и штормовая тревога.
Меня ждали с нетерпением, все лорды уже внизу, там же епископ и несколько знатных горожан. Хро-дульф спросил первым еще издали:
— Что он сказал?
Я соскочил на землю, арбогастра тут же увели, Бобик посмотрел на меня с укором и побежал за ним.
— Ожидаемое, — ответил я невесело. — Предложил сдать город. Но не это важно.
— Ваше высочество? — спросил Хродульф.
— Вы будете смеяться, — сказал я, — а то и ржать, как кони лорда Хенгеста… но они считают себя силами Добра и Света, что несут Слово Божье в наш развращенный мир Юга.
Леофриг пробурчал в недоумении:
— Юга?.. А мы при чем?
Меревальд, что соображает быстрее всех, сказал ехидно:
— А ты и есть Юг. Самый настоящий! Для королевств Аганда, Сизия, Меция…
— Дурость, — сказал Леофриг.
Меревальд повернулся ко мне, темные как маслины глаза сумрачно блеснули.
— Ваше высочество, если я правильно понял, Мунтвиг идет не просто пограбить и позавоевывать, а вроде борца за идею?
— Увы.
— Это плохо, — сказал он серьезно.
Я сказал тяжело:
— Хуже не бывает. Будет не война, а кровавая бойня, как всегда, когда сталкиваются идейные люди.
Епископ смотрел на меня невесело, но что-то в его взоре таилось. Я взял его под локоть и медленно повел от ворот в сторону центра города.
— Святой отец, — поинтересовался я кротко, — выходит, войско Мунтвига не из язычников, как мы полагали?
Он взглянул на меня искоса, из груди вырвался тяжелый вздох.
— Сэр Ричард, в некоторых случаях язычники предпочтительнее заблудших христиан.
— Святой отец?
— Они христиане, — ответил он нехотя. — Но они называют себя апостольской церковью. А в ней главой является король! Разве такое возможно?.. В нашей церкви глава — Иисус. Мы не подчинены ни королям, ни императорам, никаким другим земным правителям, облеченным властью!
Я пробормотал озадаченно:
— Это круто, святой отец, если в одном кулаке военная власть, административная, судебная и церковная… Такой человек может сделать все, что возжелает!
Он перекрестил меня и сказал важно:
— Сим победиши, сын мой!
— Чем? — спросил я в лоб.
Он чуть смутился, слова его были риторическими, красивые и освященные временем, там все такие округлые, потому запнулся, сказал с затруднением:
— Ну… твоим умением сражаться и побеждать… А также этой, как ее… ага, верой в Господа и справедливостью нашего дела.
— Ну да, — согласился я, — хотя Господь все-таки обычно на стороне больших армий и воинского мастерства.
— Сын мой, — сказал он с укором и вместе с тем предостерегающе.
— Не надо, ваше преосвященство, — ответил я почти тем же тоном, — я догадываюсь, где Иисус провел те двадцать лет, о которых хорошо известно Ватикану, но о которых так старательно молчат.
Он сделал вид, что не услышал, проговорил с зарождающимся праведным гневом:
— Если они христиане, то почему Ватикан давно не получает от них десятины? Это значит, дерзостно отвернулись от церкви. Ватикан посылал к ним прелатов, но над ними поглумились, а затем изгнали!
— Недопустимо, — поддакнул я — Ни один человек не должен подвергаться глумлению…