Ричард Длинные Руки – герцог
Шрифт:
– Прошу вас. А вообще, граф, я ожидал там чего-то… ну, вы понимаете… На самом деле все так уныло, неинтересно, обыденно… Вроде чертовщина, а морды знакомые. Один ну прямо вылитый Кемпбелл, только цепь не на груди, а из носа…
Я все-таки создал бокал некрепкого сладкого вина, протянул напряженной, как струна, женщине.
– Это можно.
Вельва покачала головой.
– Ваша светлость…
– Что не так?
Она слабо улыбнулась.
– С благородными пить могут только благородные. Вы с графом рыцари…
Я отмахнулся.
– Рыцарство,
Она лишь прикоснулась губами, затем после осторожной паузы пригубила, все ожидаемо, умные люди никогда не хлебают незнакомое пойло, как свиньи, это делают немного погодя, затем осушила до дна и покачала головой.
– Странное вино, – произнесла она озадаченно.
– Чем? – буркнул я.
– Обычно маги не создают, – объяснила она, – а крадут из чьих-то погребов. Но это…
Я поморщился, прервал:
– Так какие соображения насчет того мира? Думайте поскорее!.. Хотя день только начинается… но все равно потом придет вечер, кто бы мог подумать, а потом… Я хоть и дурак, но мне все равно страшно. И хотелось бы чуть больше защиты на случай, если снова окажусь там. А я окажусь обязательно! Что-то во мне такое интересное, хорошее не очень липнет, а вот всякое-разное…
Граф вздыхал, мялся, я видел по его сосредоточенному лицу, как пытается что-то придумать, брови поднимаются все выше, пока наконец, взлохмаченные и растрепанные, прилипли где-то в районе макушки, а глаза стали размером с блюдца.
– Невероятно, – прошептал он. – Я все равно никак не могу даже представить! А вы там были. И даже вино пьете.
Я сказал со злорадной гордостью:
– Еще налить?
Он покачал головой:
– Нет, спасибо, я еще неделю буду пьян одним таким рассказом. Ваша светлость, вы сами не понимаете, что сделали. И никто, думаю, не сможет объяснить, как получилось.
– Почему?
Он тяжело вздохнул, посмотрел на Вельву. Она осторожно поставила бокал на стол.
– Спасибо, ваша светлость. Очень необычное и вкусное вино. А насчет того мира… В него может попасть только такой же темный человек, как и те… или еще темнее. Вы понимаете? Вы должны быть таким же чудовищем! Однако я не чувствую в вас темного зверя.
Я хмыкнул:
– Ну, насчет темного… Все бываем… не идеальными.
Граф завозился в кресле, я все-таки создал ему еще вина, уже покрепче, и он хоть и отказывался, но ухватился за фужер, как утопающий за проплывающую мимо мачту.
Вельва сказала с жалостью:
– Вы так и не поняли, ваша светлость? Простите за такие слова, но я забываю про церемонии, когда волнуюсь. Вы – чудовище, если говорить честно и прямо как у вас, мужчин, вроде бы принято. Вы попали туда как чудовище, и только как чудовище. Другого пути в тот Темный Мир нет. Да вы и сами видели, там оказались один, а ваш друг граф остался здесь.
Граф сказал с достоинством:
– Я был бы рад обнажить клинок рядом с его светлостью.
– Но вы здесь, – сказала Вельва. – И туда никогда не попадете.
Он зябко передернул плечами.
– И слава Богу! Но хотелось бы, чтобы и сэр Ричард туда не попадал больше.
Она задумчиво посмотрела на него, на меня.
– Если вы попали в Темный Мир, – проговорила она медленно, – вы не только доказали, что темный, но и должны были там все принять, как свое родное. Однако же…
– Может быть, – спросил я задумчиво, – я просто неуживчивый?
Она переспросила:
– А вы уживчивый?
– Да как сказать…
– Так и скажите!
– С одним уживаюсь, – ответил я. – С другими притерпливаюсь. Но там оказались все такие гады, что ни ужиться, ни столерантниться…. Граф, проследите лично, чтобы эту голову выделали, как следует, и над камином… Нет, там попортится. Лучше у входа в главный зал! Чтоб все видели.
Он не слушал, отпил вина и рассматривал меня поверх края с великим изумлением.
– Сэр Ричард, – проговорил он свистящим шепотом, – что-то в вас не совсем так.
– Ну-ну, дальше?
– Вельва говорит, – сказал он, – вы чудовище, но и… не чудовище. Я тоже вижу, что вы даже очень не чудовище. Хотя, конечно, если хорошо присмотреться… но зачем? Ни к кому не стоит присматриваться слишком уж, вы понимаете? Иначе друзей не останется.
Я буркнул:
– Спасибо на добром слове.
– Пожалуйста, – ответил он с готовностью, – да это я так, не подумавши! Я хотел сказать, что чудовище вряд ли угостило бы меня таким прекраснейшим вином! Скорее, само бы мною угостилось. Может быть, даже Вельвой, хотя она и костлявее…Но все-таки… как?
Я хмыкнул.
– Хотите назвать меня святым человеком и не решаетесь из природной скромности? Не скромничайте, сэр Генрих, такую правду можете говорить прямо в мои честные бесстыжие глаза. И сколько угодно. Во мне темная сторона и светлая, как у всех нас. Господь вдохнул часть своей души в Адама, но Ева зачала от змея, вот у нас теперь эта двойственность света и тьмы. Человек хуже зверя, когда он зверь, но может быть и чище ангела… ну, это во мне говорит дьявольское самомнение. Но что хуже зверя, это точно.
Он все еще не мог оторвать от меня взгляда изумленных глаз.
– Но почему никто… кроме вас… не смог даже увидеть тот мир? Вельва, ты что думаешь?
Она поклонилась, не поднимаясь из кресла.
– Спасибо, что интересуетесь и моим мнением, благородный граф.
– Говори, – сказал я нетерпеливо, – не жди разрешения. Это вроде военного совета в самом узком кругу. Мы тут без церемоний, сама ж сказала. Насчет аристократов в нашем кругу забудь. Они выводят свои привилегии от первого в роду, единственного, который не был аристократом. Не смешно, если подумать?..