Ричард Длинные Руки — грандпринц
Шрифт:
Он проговорил с трудом:
— Забрали… передали… кому?
Я переспросил с подчеркнутым изумлением:
— Как кому? Конечно же, королю Вольфгангу, сюзерену этих земель. Говорят, талисман будет защищать семью и королевство, а те, которые попытаются причинить вред, умрут в страшных муках. Не знаю, насколько это правда, но я бы проверять не стал… Еще вина?
С обоими я держался предельно любезно, ведь мне же скучно в такую вьюгу, даже женщины не развлекут, настоящим мужчинам флирт не нужен, любовные игры смешны, ночью от женщин
Дверь приоткрылась, я с удивлением увидел смущенное лицо королевского сенешаля.
— Ваше высочество, — сказал он просительно, — король и королева уже за столом, ждут только вас. Они посылали слугу, но тот устрашился беспокоить вас…
Я поднялся, поклонился в сторону послов.
— Прошу меня простить, господа! У меня после завтрака в самом деле во рту маковой росинки не было, уже и мысли путаются, так что простите, если что брякнул резче, чем хотелось. Зато сейчас и нажрусь!
Они торопливо поднялись, Аарбург бросил в сторону сенешаля недовольный взгляд, но сказал мне самым любезным голосом:
— Ваше высочество, мы счастливы, что вы уделили нам время! Спасибо!
— И приятного аппетита, — сказал Хонштайн-Хонштайн.
Глава 11
В том же обеденном зале интимный полумрак, под стеной незнакомый мне лорд, фрейлина и распорядитель церемоний, а за столом король Вольфганг Старый и королева Елизавета. Он суровый и сосредоточенный на каких-то нелегких мыслях, брови сдвинулись над переносицей, взгляд отсутствующий, зато королева цветет, как дородная молодая купчиха, румянец во всю щеку, задорно блестящие глаза, красные полные губы бантиком…
Я с порога раскинул руки в виноватом жесте. Король и королева обратили ко мне взоры, а я сказал извиняющимся голосом:
— Прошу меня великодушно простить, ваше величество!.. Заболтался с вашими гостями. В оправдание могу сказать только, что в силу своего не в меру дружелюбного характера всячески и в меру своих скромных сил крепил узы дружбы Меции с соседями.
Король раздвинул губы в сдержанной улыбке, а Елизавета сказала величественно:
— Эти настырные Аарбург и Хонштайн-Хонштайн все-таки добились у вас аудиенции?
Я сел в свое кресло, за столом чувствуется уютная атмосфера, мне тут же переложили на пустое блюдо жареное мясо с вкусно пахнущей подливой, а вельможа в золоте и с толстой орубиненной цепью на груди склонился с кувшином в руках.
— Вина, ваше высочество?
— Позже, — ответил я.
Король почти не поглядывает в мою сторону, хотя чувствую его напряжение, зато Елизавета цветет улыбками, проворковала ласково-вкрадчиво:
— И что их интересовало?
Я пожал плечами.
— Как обычно, информация. О вашем положении, настроении и прочих с виду неважных мелочах.
Король промолчал снова,
— И что вы им сказали?
— А что я мог, — ответил я.
Она поощрительно улыбнулась.
— Принц, вы можете… очень много. И сами это хорошо знаете.
Я польщенно улыбнулся.
— Я гость, положение королевства не знаю. Они знают лучше. Только и того, что заверил их в нашей личной дружбе с его величеством Вольфгангом, чья мудрая политика, направленная на повышение благосостояния населения, мне очень нравится.
Король коротко взглянул на меня и уронил взгляд в тарелку, а королева проворковала снова нежно и вкрадчиво:
— Нравится? Богатых интереснее завоевывать?
Я улыбнулся, кивнул.
— Да, это первое, что приходит на ум. Но дело в том, что я хоть и не Ричард Старый, но старые книги читал, потому хочу, чтоб мое имя Ричарда Завоевателя постепенно заменилось на Ричарда Строителя. Строить — это более высокий уровень, чем завоевывать!
Вольфганг снова коротко взглянул на меня, уже с сомнением, наконец-то поинтересовался ровным голосом:
— А как же воинская слава?
— Я успел, — сообщил я. — Если кто восхотел бы упрекнуть, могу скромно и на свои завоевания указать, и просто в морду дать, мало не покажется.
Он смолчал, Елизавета проворковала:
— Ох, эта непосредственность…
— Точно рассчитанная, — уточнил я, — и взвешенная, ваше величество. На мой скромный взгляд, великий король на самом деле тот, кто умело повышает богатство своих подданных, а не который разоряет страну налогами, чтобы собрать новое войско и погубить его в очередной войне. Потому я считаю его величество Вольфганга Старого великим королем, и неважно, что о нем говорят соседи.
Королева улыбнулась счастливо и гордо, а сам Вольфганг взглянул на меня с некоторым сомнением, все-таки в моем возрасте полагается мечтать о реках крови, звоне мечей по медным лбам и криках мертвецов.
— А еще им сообщил, — добавил я, — что Гора Света больше не какая-то особая гора, а просто гора. Я забрал кристалл, что светил, а гору… э-э… закрыл на всякий случай.
Они насторожились, на лицах непонимание, Елизавета переглянулась с королем и спросила:
— Закрыли? Гору? Но… как?
— Хорошо бы, — сказал я, — как дверь, но пришлось закрывать, как старый храм или тропу, перерезанную глубоким ущельем. Гора остается существовать, но уже не как Гора Света. Сейчас буря, снегом забьет все пустоты, а там весьма красивые пещеры, жаль их портить. Да и дракон какой заведется, все развлечение для местных героев.
Они оба даже есть перестали, король задержал дыхание, а Елизавета спросила тревожно:
— Как?.. Как вы это сделали?
— Да как обычно, — ответил я небрежно, — одной левой. Теперь вы понимаете, что военные подвиги меня уже не привлекают? Кристалл, правда… ладно, я о нем попозже. Позвольте, ваше величество…