Ричард Длинные Руки – гроссграф
Шрифт:
– Знаниями пользоваться не зазорно, - возразил я.
– Итак, предлагаю вам сдаться, сэр.
Он спросил изумленно:
– Почему это?
Я напомнил:
– Речь была о конной схватке. Вы уверяли, что я вас не собью с коня.
Он не успел ответить, от дерева пронзительно заверещала леди:
– Не слушай его! У него лживый язык, полный хитростей и яда!… Сбить с коня - еще не победить!
Он подумал и послушно повторил:
– Сбить с коня - еще не победить, сэр Ричард. Я вас, кстати, тоже сбил с коня. Первым. Мы договорились драться, пока кто-то не собьет
Я развел руками, не выпуская меч.
– Ну, сэр Тамплиер, просто не понимаю вас. Что за странное желание уткнуться мордой лица, пусть и в шлеме, в землю еще раз? Да просто сдайтесь и постарайтесь получить удовольствие.
Он прорычал оскорбленно:
– Сейчас вы у меня получите удовольствие!
Он легко и быстро шагнул ко мне, я подставил щит, и мы вместе с ним затряслись под градом тяжелых ударов. Я чувствовал, что мои ступни время от времени погружаются в землю. Если бы не бдительная регенерация, что моментально сращивает порванные связки и залечивает травмы в суставах, я свалился бы после первых же ударов.
Тамплиер наносил удары справа и слева, бил сверху и неожиданно закручивал лихие финты, просто несолидные для рыцаря его веса и комплекции.
Я чаще принимал на щит, но затем приловчился и, напоминая себе, что я всех здесь опережаю по реакции, начал сам наносить удары. Правда, для Тамплиера это, как с гуся вода, но хотя бы его самого заставляет защищаться, подставлять щит, уклоняться и тем самым не лупить по мне, как по наковальне.
Женщина, что сперва стояла у дуба, наблюдая с великим интересом, села и обхватила руками колени. Через полчаса, видя, что заметных изменений нет, заскучала - женщина!
– легла и вроде бы задремала, несмотря на жуткий лязг металла, звон мечей и доспехов, наше тяжелое сопение и топот.
Тамплиер нанес немыслимо лихой удар, сбоку и как-то снизу. Я ощутил подбрасывающий удар в голову, но удержался, а свежий воздух приятно охладил раскаленную голову. Шлем со звоном покатился по земле.
Чувствуя, что вот-вот упаду, а этот железный зверь меня попросту добьет, я вскрикнул:
– Сэр, не пора ли перевести дух?
Тамплиер прорычал:
– Зачем? Сражайтесь, сэр!
– Это неблагородно, - возразил я пылко и с великим чувством достоинства, - и не по-рыцарски. У меня лопнул ремешок, а вы бессовестно этим воспользуетесь? И после этого еще будете называть себя рыцарем? Да над вами будут смеяться даже беспородные куры!
Он остановился, а рука с занесенным для смертельного удара мечом медленно начала опускаться. Из-под шлема раздался свирепый рык:
– Ремень?… Надо было одевать на двойной простежке.
– Моя вина, - признался я.
– Так отдохнем?
Он рыкнул раздраженно:
– Да, но только недолго. Заменяйте свой ремень!
Я отдышался, ноги не держат, женщина сонно отмахивается от Пса, он брякнулся возле нее на спину, скотина, ловит лапами ее руку, а Зайчик равнодушно грызет бревно. Кое-как я собрался с силами и, стараясь не морщиться от усталости, протащился к Зайчику. Простодушный зверь услужливо подставил бок с седельным мешком, не понимает, что сейчас надо тянуть время, чтобы я успел хотя
Копался я долго, но для вида, сам знаю, никаких запасных ремней у меня нет и не было. Я запасливый, но не настолько, так что наконец повернулся и сокрушенно развел руками:
– Увы, куда же он делся…
Тамплиер зарычал в ярости, бросил злобно:
– Погодите!
Он вернулся в шатер, спустя минуту вышел быстро и бодро, в руке широкий ремень. Я ухитрился поймать на лету, он швырнул в полной уверенности, что вот прям так и возьму сразу из воздуха, что я ухитрился с великим трудом проделать, руки все еще налиты горячим свинцом.
Потом я неумело заменял этот ремень, но не мог отодрать обрывки старого. Тамплиер, рыча от ярости, быстро и ловко отделил порванные клочья от металла, швырнул в сторону.
– Чувствуется, - сказал он с презрением, - что вам няньки нос утирали до зрелого возраста. Не уметь заменить ремни подшлемника, это же смешно!
– У меня бывали и другие причины похохотать, - возразил я.
– И еще будут.
Он покачал головой.
– Не будет.
– Почему?
Он перекрестился.
– Хоть вы и нехристь, но я зарою вас здесь и поставлю деревянный крестик.
– И что напишете?
Он поморщился.
– Крестика больше чем достаточно. И то лишь потому, что я - благочестивый христианин… Все, ремень на месте, теперь не оторвется, обещаю. Если я что-то делаю, то делаю хорошо.
Мы вышли на середину поляны, Тамплиер не стал отходить на дальний край, чтобы потом сходиться медленно и грозно, просто развернулся, я едва успел вскинуть щит, удар бросил меня на колени, но из этого положения я ткнул его в ногу, Тамплиер охнул и отступил.
– Не рыцарский удар, - сказал он обвиняюще.
– Рыцарский, - возразил я.
– Читайте мемуары сэра Маршалла, лучшего бойца всех времен и народов, а ныне помощника короля Барбароссы!
Он не стал признаваться, что не читал, а что не читал, так это понятно, никаких мемуаров Маршалл не писал, я же намотал себе на ус, что мой противник то ли неграмотен, то ли стыдится признаваться в малой начитанности.
Мы дрались, обливаясь потом, а женщина, устав спать на боку, бесстыдно перевернулась на спину. Голова ее запрокинулась, и если бы не наш неумолчный лязг металла, мы бы услышали, как она храпит. А так слышно только храп Бобика да треск отгрызаемого Зайчиком дерева.
От особо мощного удара Тамплиера, который я по дури пропустил, остро кольнуло в правое плечо, и потом, когда я вскидывал меч, по всему плечу стегала горячая боль.
Я скосил глаза, охнул и отпрыгнул.
– Стоп-стоп!
Тамплиер задержал в воздухе меч, уже занесенный для тяжелого удара.
– Что случилось? Вы сдаетесь?
Я помотал головой.
– У меня пластина на плече погнулась, это не позволяет поднимать руку.
– Ну и что?
Я спросил с удивлением:
– Как что? А вы правда рыцарь?… Вы в самом деле воспользуетесь подвернувшейся случайностью, чтобы так позорно для вас завершить битву? Ладно, женщина спит, но я беру в свидетели этот лес, эту траву, эту землю, этих ивиковых журавлей в небе…