Ричард Длинные Руки – гроссграф
Шрифт:
Он насупился, из прорези все так же блистало голодным голубым льдом всех покровов центральной Антарктиды.
– Простите, сэр?
– Поясняю, - сказал я, - вы, рассчитывая меня победить, освобождаете целую страну от тирана.
– Верно, - прогудел он.
– А что получу я в случае победы?
Он сказал нетерпеливо:
– Сэр, вы не победите!
– Но все же, - сказал я настойчиво, - хотя б формально мы должны обозначить, что получаете вы и что получаю я.
Он смотрел туповато, все-таки гиганты грешат медленной
Наконец он рыкнул с такой мощью, что мог бы оглушить себя там в тесном шлеме:
– И что хотите вы?
Я указал на женщину, она прислонилась к дубу и смотрела в нашу сторону с живейшим интересом.
– Вот она. Приз победителю.
Он запротестовал:
– Сэр, вы ее совсем не знаете!
– Но если она вам дорога, почему нет?…
Он зло засопел.
– Сэр, чем больше я вас узнаю, тем больше хочется вбить в землю по макушку. И сверху притоптать, чтобы не поганили этот прекрасный мир, который Господь создал людям на радость!
– Значит, трусите?
– спросил я громко.
Он дернулся, я спрашивал больше в расчете на реакцию женщины, но она смолчала, зато сэр Тамплиер взвился, как табунный жеребец. Стальные плиты на нем задвигались, поскрипывая, как ползущие по коренным породам ледники.
– Я?
– прорычал он оскорбленно.
– Сэр, вы пожалеете о каждом непочтительном слове в мой адрес. И даже звуке. Вы готовы?
– Я готов, - ответил я, - но уточним, если я вас собью с коня, вы признаете себя побежденным, а ваша женщина достанется мне?
Он едва не сказал «да», я уже видел, как поднялась груда металла на его объемистой груди, но женщина вскрикнула:
– Сэр Тамплиер, не соглашайтесь так легко!… Сбить с коня - еще не победить!
Он подумал и повторил туповато:
– Сбить с коня - еще не победить, сэр Ричард. А вот если и пешего собьете на землю…
– Хорошо, - сказал я.
– Кто бы из нас ни оказался поверженным на землю, тот признает себя побежденным. Я отказываюсь от власти гроссграфа, а вы - всего лишь от женщины. Так?
Он сказал оскорбленно:
– Вы отказываетесь всего лишь от власти графа, а я отказываюсь от такой женщины! Как видите, сэр, я приношу жертву гораздо больше. Но я иду на это! Так приступим?
– Приступим, - согласился я, - уточняю еще раз, а то у вас вроде бы вполне понятная для тех, кого часто бьют по голове, забывчивость: я отказываюсь от власти гроссграфа, а вы от этой женщины. Так? А также победитель забирает, как принято в рыцарском мире, коня и доспехи побежденного.
Он подумал, но я прижал его к стене, и он ответил хмуро:
– Ничего вам этого не достанется. Так что я согласен, согласен!
– Прекрасно, - сказал я обреченным голосом, - садитесь на свою корову, которую так ловко замаскировали попоной под коня. Если удержите копье, что-то оно для вас великовато,
Он прорычал что-то в своей стальной башне. Я съездил к дереву и взял второе копье, тяжелое, как бревно, и длинное, как корабельная мачта. Когда я повернул коня в сторону лужайки, Тамплиер уже высился на своем гиганте с таким видом, будто ждет меня вечность и начинает превращаться в камень.
Герольда нет, который махнул бы флажком, потому Тамплиер вскричал страшным голосом: «Вперед!», его конь заржал так, что задрожала земля, красиво поднялся на задние копыта и пару раз ударил огромными ими по воздуху.
Я послал Зайчика навстречу, копье опустилось, земля трясется от ударов тяжелых копыт наших коней. Я мстительно нацелился острием в шлем огромного рыцаря, я быстр, как никто в этом мире, этот трудный удар у меня должен получиться и в этот раз, в то время как большинство рыцарей бьет в мишень покрупнее: подставленный щит, тем самым при хорошем ударе выбивая противника из седла.
В сражении еще бьют копьем в туловище, что в турнирном поединке считается позором, и хотя у нас вроде бы не турнир, но, как я вижу, Тамплиер тоже рисковать не стал: острие его копья медленно сдвигается в левую сторону, намереваясь ударить в щит Арианта.
Держись, громила, подумал я мстительно. Сейчас тебе лететь вверх тормашками. И загребать обеими пригоршнями землю. И пожалеть о своем хвастовстве…
И все-таки страх покалывал в груди. Эта живая груда железа несется навстречу очень уж быстро и страшно. И хотя умом понимаю, что лобового столкновения не будет, закованное в сталь чудовище промчится мимо, но вся эта тяжесть, помноженная на скорость, находится на кончике его копья…
В последний миг перед ударом я предугадал по движению корпуса, что Тамплиер понял, куда нацелено мое копье, пытается отклониться, но я успел внести поправку и с наслаждением увидел, как кончик моего копья с ужасающей силой ударил в шлем.
В тот же миг в меня словно попал низко летящий метеорит, размером с тот, что выкосил половину Тунгусии. Я услышал треск позвоночника, боль стегнула с такой силой, что в глазах потемнело. Я чувствовал, что меня катит по земле, но когда перед глазами прояснилось, увидел небо и облака, понял, что почти лежу на конском крупе, откинувшись на спину, а Зайчик замедляет бег.
Когда он остановился на краю поляны, я воздел себя в седле вертикально и с удивлением огляделся. Щит выдержал чудовищный удар этого заостренного бревна, а умело поставленные сочленения доспехов не дали изогнуться слишком уж, оберегая спину.
На той стороне Тамплиер отбросил обломок копья и поднял руку к шлему. Забрало слегка помято, я не промахнулся, но как он выдержал удар такой силы?
– Сэр, - прокричал он, - спасибо за хороший удар! Давно не встречал достойного противника. К сожалению, здесь не турнир, где всегда в запасе копья…