Ричард Длинные Руки — император
Шрифт:
Вдали замелькал между деревьями всадник на сухом гнедом коне. Норберт тут как тут, вырос на его пути, как мощная сосна. Конник быстро сообщил ему что-то, развернулся и унесся.
Норберт поймал меня взглядом.
— Ваше величество, — произнес он церемонно, мы на людях, — к вам гости.
— Надеюсь, — сказал я, — хоть они обрадуют.
Он ответил со сдержанной улыбкой:
— Это вряд ли. Но им обрадуетесь точно.
Через несколько минут в сопровождении того же разведчика вдали показался конный отряд. Большинство коней в болотной грязи по колено, а кое-кто и по брюхо, но двигаются бодро, собранные, вооружение прекрасное, хотя никого в стальных доспехах, все в коже, рыцарских копий не видно, как и баннеров, по которым можно бы понять, кто они, откуда и чьи.
Подошел лорд Кенговейн, лицо настороженное, рука потянулась к мечу.
Я сказал недовольно:
— Сэр Бриан, сейчас все люди — союзники.
— Если бы так, — горько ответил он. — А то уже тонут, но стараются утопить противника чуть раньше.
— Люди, — ответил я, — мы такие вот замечательные… Господь велел плодиться и размножаться! Вот мы и…
Всадники приближаются весело, а их предводитель послал коня в галоп. Мы наблюдали, как легко и грациозно соскочил шагах в пяти от нас, высокий, гибкий и стройный.
Сердце мое стукнуло радостнее, тот пошел к нам быстрыми шагами, улыбаясь сдержанно красиво очерченным ртом с полными губами пунцового цвета.
Я сказал счастливо:
— Боудеррия… Первый луч света в этот несчастный день!
Сэр Кенговейн рассматривал ее с удивлением, что и понятно, а она приблизилась и отвесила почтительно-ироничный поклон.
— Ваше величество…
— Боудеррия, — повторил я, — в опасное время ты прибыла, но как же я рад тебя видеть! Сам не думал, что так встрепенусь. Что-то есть в тебе такое… Ты сама как думаешь?
Она улыбнулась.
— Вам виднее, ваше величество.
— В лесу я Ричард, — напомнил я. — Как и вообще для тех друзей, кто помнит меня с докоролевских времен.
Когда я впервые увидел ее, она была в легких кожаных доспехах, укрывающих только торс и ноги до середины колен, и я тогда успел полюбоваться на обнаженные до плеч руки без привычного женского жирка, а с тугими и красиво уложенными мускулами, при взгляде на которые ощутил в первую очередь чисто эстетическое наслаждение.
Сейчас же укрыта с головы до ног не только в плотные доспехи из кожи, но те еще и усилены металлическими вставками на плечах, предплечьях и даже бедрах, что выглядит не только рационально, но и весьма по-женски эффектно.
Из-за плеч все так же выглядывают тонкие рифленые рукояти двух мечей. Светло-голубые глаза стали как будто еще светлее на потемневшем от солнца лице, и когда встретила мой взгляд, я ощутил прежний вызов.
Она спросила с интересом:
— Что-то не так?
Я вздохнул.
— Вспомнил твой танец.
— Сейчас не до танцев, — ответила она сурово. — Не так ли?
— Даже и не знаю, — ответил я честно, — для чего сейчас время.
Не поворачивая головы, она указала взглядом в ту сторону, где над миром высится зловещий купол, даже в ночи и на темном небе кажется странно багровым, словно раскаленный слиток, хотя на самом деле темен, как сама ночь.
— Эта штука, — произнесла неестественно бодрым голосом, — выглядит… великоватой.
— Хуже, — ответил я.
— Что может быть хуже?
— Вместительность, — пояснил я. — С одной стороны, хорошо: крестьян будут ловить и наполнять ими трюмы долго, с другой…
Она договорила:
— Могла прибыть целая армия?
— Все на лету ловишь, — сказал я с одобрением.
— Приходится.
— Боюсь не этих, — признался я, — что выскочили и народ ловят… хотя их тоже боюсь, больше страшат те, что внутри. Возможно, для управления таким колоссом нужна целая толпа? Хотя, конечно, высокотехнологической штукой… это такая магия, не бери в голову, мог бы управлять и один человек.
Она слушала внимательно, глаза серьезные, наконец во взгляде проступило насмешливое выражение.
— Сэр Ричард! От вас ли слышу такое?
— А что, — сказал я, — и поплакаться уже нельзя? Это перед лордами я должен быть крутым, а перед женщиной мог бы и расслабиться… если бы ты, свинья, мне позволяла!
Она сказала с ноткой вызова:
— Я разве женщина? Я боевой соратник.
Ее люди слезли с коней, подходят медленно, с некоторой настороженностью, моя грозная и непонятная слава бежит далеко впереди меня.
Боудеррия кивнула в их сторону.
— Мой отряд, — сообщила она с гордостью.
— Все те же лица? — заметил я.
— Мы почти удвоили состав, — сказала она.
— Но ветераны впереди, — сказал я. — Доблестный виконт Волсингейн… то бишь уже граф!., молод, но опытен, Маркус Вольфшир и Роджер Тхорнхилл… помню-помню, оба бывалые и знающие что к чему в этом мире… а это Гевин, Рамон, Малькольм, Амброз…
Я нарочито перечислил, никого не выделяя, хотя у каждого свои особенности, особенно у Амброза Брерта, вроде бы обычный крупный и лохматый мужик звероватого вида, черные волосы со смоляным отливом переходят в такую же бороду и усы, брови густые и кустистые, глаза черные, но примечателен тем, что он один из тех редких оборотней, что прижился у людей.
Все почтительно кланялись, безмерно польщенные, что грозный король их помнит. Боудеррия повела дланью в сторону еще двух десятков воинов, с виду тоже прокаленных жизнью, побывавших в разных войнах и не желающих переходить на презренное мирное существование.
— Это те, — произнесла она лаконично, — что прибавились. Готовы выполнять любые задачи, ваше величество.
— Рад, — произнес я державно, но с теплотой в голосе, я же отец народа, — весьма рад. Ребята, располагайтесь, вам покажут, где удобнее. Боудеррия, ты со мной!