Ричард Длинные Руки — король
Шрифт:
Я попытался проникнуть в их тайны, но провалился в чудовищную временную или пространственную воронку, а то и вовсе в черную дыру. Ужас захлестнул меня такой дикий, какой бывает только во сне, но все же я не орал дико «А-а-а-а-а!», как орут все герои в демократическом будущем, я из героев этого времени, а они любые испытания встречают молча, лишь стискивают челюсти и кулаки.
Когда я видел, как они молча и без стонов сами зашивают себе глубокие раны толстой иглой с леской для ловли рыбы, я острее всего ощущал пропасть между
Проснулся, побывал еще в каких-то подземельях, достали уже, я человек благополучного времени, когда и на поверхности ничего не грозит, а дома и жилища никакая война не стирает с лица земли каждые несколько лет.
Бобик посмотрел на меня мутным взглядом, глаза из багровых стали тепло-коричневыми, значит, ночью со мной в самом деле что-то происходило, повернулся на другой бок и лег, вытянув лапы в сторону.
Надо было, мелькнула мысль, либо затащить ту леди Сильвию в постель, либо согласиться на ее подругу. Или подруг, как она говорила... А то приснится что-то вроде периодической системы элементов, с ума можно рехнуться неподготовленному.
Бобик вскочил, посмотрел на дверь.
Я сказал громко:
— Сэр Гордон, заходите!
Дверь осторожно приоткрылась, он заглянул вполглаза, приятно изумился:
— Вы уже встали?.. Доброе утро, ваше высочество!
— Доброе, — буркнул я.
Он спросил с настороженным изумлением:
— Как вы ощутили, что это я?
— Правитель должен быть толстокожим и чувствительным, — ответил я строго. — И всех вас видеть насквозь!..
Он заулыбался.
— Зачем? А то такое увидите...
Я сказал сурово:
— Улыбайтесь, улыбайтесь!.. Шире всех улыбается, кстати, череп.
Его улыбка тут же погасла, сказал деловито:
— Лорды съезжаются, ваше высочество. К сожалению, большинство все же оказались за городом, приводят загородные дома в порядок, надо готовить к весне, обещают паводок... Но к вечеру все съедутся.
Я сказал с досадой:
— Еще день потерян...
— Ваше высочество, — спросил он с изумлением, — люди годы теряют, не замечая, а вы день потеряли... что день?.. Кстати, вы после Храма Истины еще не ощутили тяги к женщинам? Да, это достойно великого деятеля...
— Барон, — сказал я раздраженно, — не напоминайте. Вчера сдуру отказался, а ночью всякие кошмары из-за этого воздержания. Не представляю, как живут отшельники. Это сперва по ночам снятся голые бабы, а потом начинается вообще...
Он покосился на мое ложе.
— Если вам придется остаться еще на несколько дней, то я, ваше высочество, если правильно понял, посоветовал бы вам обратить свое высокое внимание на леди Туснельду.
— А это кто?
— Фаворитка покойного короля, — ответил он с поклоном.
Я поморщился.
— А что, нет чего-то посвежее?
Он
— В каком смысле?
— Ну, зачем мне поношенную одежду?
Он кивнул.
— Резонно. Вот только если искать среди девственниц...
Я запротестовал:
— Только не среди девственниц!
— Тогда все недевственницы были чьими-то фаворитками, — сказал он рассудительно. — Так лучше же фаворитку короля, чем фаворитку безвестного виконта... У короля выбор все-таки шире, берет лучшее.
— Понятно, — сказал я, но сделал последнюю попытку: — А что насчет леди Сильвии? Она показалась весьма... и у нее все на месте...
— Да, ваше высочество, — сказал он, — вполне одобряю ваш изысканный и нетребовательный вкус. Леди Сильвия очень хороша! И еще не побывала при дворе ни в чьих руках, насколько мне известно...
Я потер ладони.
— Тогда самое то!
— Но она явно побывала в руках, — сказал он трезво, — там, в своей провинции. Но не это важно...
— Ну-ну?
— Леди Туснельда, — сказал он, и я ощутил, что он говорит вполне откровенно, — была фавориткой короля почти год.
— Это много, — согласился я.
— Да, — подтвердил он, — и потому успела нахапать от короля всего-всего. И земель, и титулов для себя и многочисленной родни, многих пристроила ко двору... В общем, ей ничего от вас не понадобится.
— Ага, — сказал я, — это хорошо, не люблю отказывать.
— А вы отказываете?
— Всегда, — признался я. — Я не собираюсь давать титул или землю за то же самое, за что служанке брошу мелкую монету. Это нечестно. А я всегда честный, если это не касается меня.
— Вы настоящий король, — сказал он с уважением. — Очень расчетливый. Это не скупость, это просто понимание вещей.
— Вот-вот.
— И как они это воспринимают? — спросил он и, увидев непонимание на моем лице, уточнил: — Нежелание дарить имения за услуги в постели?
— Я просто избегаю таких, — ответил я. — Выглядеть скупцом не хочу, а давать титулы за такое... В общем, убедили. Поговорю с леди Туснельдой.
Он поклонился.
— Если хотите, ей передадут. И она явится в ваши покои, готовая ко всем услугам хоть сейчас.
— Сейчас не надо, — ответил я сварливо. — Я государственный деятель, а не хто-то. Крупный государственный деятель!
Он уважительно смерил взглядом мой немалый рост и ширину плеч.
— Это точно.
— И вообще, — сказал я с твердостью, — сперва взгляну на нее.
Он посмотрел с изумлением.
— Ваше высочество, а разве не все женщины одинаковы? Да еще в постели? И вы сказали абсолютно верно, что эти их услуги стоят не дороже мелкой серебряной монеты. Неважно, герцогиня в постели или служанка. По мне, так молоденькая румянощекая служанка из деревни слаще старой надменной герцогини, у которой кости стучат, как колеса рассохшейся телеги!