Ричард Длинные Руки – курпринц
Шрифт:
— Сами решили атаковать, — сказал Клемент с невольным уважением, — мне эти парни нравятся.
— Долго ли продержатся, — проговорил Альбрехт.
Клемент повернулся ко мне.
— Ваше высочество, позвольте встретить их мне?
— Почему?
— Так достойнее, — объяснил он. — Рыцари против рыцарей! Конница против конницы. Померяемся в равном бою!
Я изумился.
— А зачем мне равный бой? Мы пришли сюда не бахвалиться в поединках, мне нужна победа. И как можно более эффектная. Герцог, прежде всего история помнит битвы, когда одна сторона потеряла людей впятеро в сравнении
— Об этом поют, — добавил Альбрехт.
Клемент сказал недовольно:
— У нас абсолютное преимущество в численности…
— Все равно они могут нанести урон, — ответил я.
— Незначительный!
— А я никакого не хочу.
Он оглянулся на Макса, но того уже нет с нами, помчался к своему войску, хотя там вышколенные сотники и без него уже отдают четкие и разумные команды.
Рыцари, завидя пеших, пустили коней в галоп. Клемент крякнул, уже зная, что случится, недавно видел, а за спиной ощетинившегося копьями строя множество длинных луков в первом ряду одинаково выгнулись, как ребра бесконечно длинного дракона; донесся шорох щелчков, взвилась туча длинных стрел.
Клемент покачал головой, стрелы начали сшибать всадников, а те сразу попятились, даже не вступая в схватку с копейщиками. В течение считаных минут все развернулись и умчались обратно, правда, не оставив на поле ни убитых, ни раненых, всех подхватили на седла и увезли.
— Это была не атака, — сказал Клемент грустно. — Демонстрация атаки.
— Мельчает рыцарство? — спросил Сулливан. — Нет, мы не мельчаем…
— Подождем, — сказал я. — Сейчас поговорят и явятся.
Сандорин спросил с иронией:
— Сдаваться?
— Пытаться сдаться, — уточнил я. — Но так, чтобы сесть поудобнее.
Мидль пробормотал:
— Естественное желание каждого человека. Хотя с рыцарством состыковывается плохо.
Альбрехт ответил вежливо:
— С рыцарством все естественное состыковывается плохо. Естественны только животные да простолюдины, те тоже как скот, а все рыцарство полностью из правил, клятв, обетов, уставов, принципов, идеалов…
— Вы правы, — сказал Мидль поспешно.
Конники Норберта постоянно кружат вокруг всего огромного поместья, как отслеживая перестроения внутри, так и пресекая попытки выбраться отдельным всадникам, явно посланным за подмогой или с сообщениями.
Наконец от Норберта примчался взмыленный гонец на взмыленном коне, но радостный и с вытаращенными глазами.
— Ваше высочество!.. — прокричал он взахлеб. — Они готовы сдаться!
Я сказал резко:
— Пусть сдаются.
— Но они…
Я прервал:
— Никаких условий!.. Я принимаю только безоговорочную капитуляцию.
Он вскрикнул счастливо:
— Так и передам!
— Не перепутай, — сказал я. — Не мы им сдаемся, а они нам.
Он умчался, осчастливленный, что сам Ричард изволил с ним пошутить, а я, понаблюдав немного за передвижениями отрядов принца Клавеля, тронул Зайчика коленом, мы потихоньку начали спускаться с холма по направлению к поместью.
Как я и предположил, военачальники принца готовились отчаянно торговаться, но Макс подвел пехоту почти вплотную, а дальше, как я и велел заранее, из-за спин копейщиков стрелки выпустили тучу стрел. Среди рыцарей принца снова началось волнение, послышались крики, кто-то даже требовал пойти в атаку и умереть в бою, но большинство лишь приседали и укрывались щитами.
Убедившись, что контратаки не будет, Клемент подвел арбалетчиков, те начали всаживать стальные болты с близкого расстояния, и половина ударного отряда рыцарей, что намеревались отразить первую атаку, полегла раньше, чем там снова подняли белый флаг.
— Сдаются! — закричал кто-то. — Сдаются!
Из-за строений выехала группа рыцарей. Их предводитель остановил остальных властным жестом, а его конь понес седока неспешной рысью в нашу сторону.
Военачальники за моей спиной подобрались и приняли гордый вид. Я ждал, восседая на арбогастре в непринужденной позе властелина положения, словно выехал на охоту, а не на войну, и когда прибывший поклонился, не слезая с коня, я продолжал рассматривать его с холодным безразличием.
— Я граф Брит Марлинг, — произнес рыцарь, выглядит, на мой взгляд, он слишком молодо, чтобы быть тестем принца Клавеля, хотя кто знает, какими снадобьями пользуется. — Хозяин этого поместья и земель, что тянутся на восток на восемь миль.
— Какое отношение вы имеете к войскам, — поинтересовался я, — что расположены в вашем поместье?
— Эти отряды, — сказал он, — явились на зов принца Клавеля…
— Вашего зятя? — уточнил я.
— Да, — ответил он с заминкой.
— Которому Мунтвиг, — сказал я, — вторгнувшийся в пределы королевства Бриттия и принесший ему неисчислимые бедствия, пожаловал титул курпринца?
Он чуточку напрягся, ответил сдавленным голосом:
— Его Императорское Величество Мунтвиг слишком силен, чтобы с ним бороться… Принц Клавель решил, что разумнее будет принять этот титул, а дальше время покажет.
— Такое решение в будущем назовут мудрым, — сказал я бесстрастно. — Не будь героем, тебе что, больше всех надо… и вообще конформизм перестанет быть позорным. Но сейчас это бесчестье.
Он сказал подавленно:
— Вы это выказали предельно ясно, убив множество доблестных рыцарей руками простолюдинов.
— Доблесть на дурной стороне, — отрезал я, — уже не доблесть. А сейчас это не рыцари, а преступники.
Он отшатнулся в ужасе.
— Ваше высочество!..
— Знаете, — сказал я, — почему Мунтвиг побеждает?.. Он не церемонится и не раскланивается. Его ведет идея, а на старомодные правила и обычаи он смотрит свысока. Так вот, сэр Брит, я вас не обрадую…
Я сделал паузу, он спросил невольно:
— Ваше высочество?
— Я тоже смотрю свысока, — произнес я с расстановкой, — на всякие правила неприкосновенности знатных особ.
— Но, ваше высочество…
Я сказал с нажимом:
— Господь сообщил, что мы все равны!.. В это верит Мунтвиг, в это верю я. А вы со своими Клавелями сейчас как между молотом и наковальней.
Ко мне на рысях подъехал Мидль, сказал с поклоном:
— Ваше высочество, простите, что прерываю… но мои люди перехватили уже второй отряд в двадцать всадников, что пытались вырваться из окружения с моей стороны.