Ричард Длинные Руки – курпринц

Солнце выглянуло из-за туч, косые лучи с силой ударили в замок лорда Джордана Беверейджа, владетельного лорда Бармачшира и Тюрстера. Последний крупный замок по эту сторону границы, как мне объяснили, дальше еще несколько мелких не столько замков, сколько поместий, а потом уже граница с Ирамом.

Замок вспыхнул золотым огнем, красивый и радостный, как мне показалось, и лишь через минуту я сообразил, почему

Дорога под копытами наших коней делает дурацкую петлю, как это часто бывает, без всякой видимой причины, замок начал медленно поворачиваться другой стороной, затем нелепый поворот закончился, замок снова повернулся и смотрит золотом стены из оранжевого песчаника, свежей зеленью, охватившей первый этаж и карабкающейся выше, однако перед моими устрашенными глазами осталась картинка другой стороны: сожженной страшным пламенем, с потекшим от звездного жара камнем, наплывами внизу, похожими на застывшие волны моря.

Сама стена показалась мне угольно-черной с редкими вкраплениями то ли расплавленного металла, то ли еще чего, с той стороны и земля сожженная, в трещинах, откуда время от времени выплескиваются мелкие, но опасные даже с виду красно-желтые гейзеры.

Странное дело, дорога раздваивается, и одна ее половина, красиво изгибаясь, ведет к воротам замка с праздничной стороны, а другая, изогнутая точно так же, симметрично, исчезает прямо в стене, поврежденной ударом чудовищной температуры.

Рядом на прекрасном коне, укрытом дорогой попоной, покачивается в такт скачке Альбрехт Гуммельсберг, барон Цоллерна и Ротвайля, а также граф, щеголеватый, как и его конь, даже султанчики у них одинаковые, только у коня закреплен между ушами, а у Альбрехта на кончике шлема.

У развилки дороги он даже придержал в изумлении коня, всматриваясь, сказал ошеломленно:

— Что за… это же каких размеров должен быть дракон, чтобы вот так дунуть?

— Да, — согласился я, — не из самых мелких. Не отвлекайтесь, дорогой друг. Места здесь не слишком удобные, а вот армия у нас все растет…

Конники Норберта уже маячат впереди с разноцветными флажками в руках. Остальные носятся, как суетливые муравьи, показывая прибывающим, где каким подразделениям размещаться.

С холма, где я остановил Зайчика, видно, как красиво и торжественно неспешно вливается стальной поток рыцарей и закованных в металл тяжелых всадников в долину, начинает заполнять ее, как блестящая ртуть, хотя и оставляет в центре место для пехоты Макса.

Вся она здесь не поместится, две трети идут сзади за обозом, а через неделю после отдыха именно пехота выступит в поход первой, а конница двинется на сутки-двое позже.

— А к Беверейджу? — спросил Альбрехт. — Он ждет в гости!

— Заглянем, — ответил я. — Как только, так сразу.

— Здесь принято, — напомнил он, — командующий войсками отдыхает в замке хозяина земель, по которым идет армия.

— Мы вводим свои правила, — ответил я. — И даже свою моду… если получится. А к лорду Беверейджу обязательно заглянем.

— И у него нет дочери, — напомнил Альбрехт с ехидцей. — Вам ничего не грозит, сэр Ричард!

— Знаете, — сказал я с неудовольствием, — не надо обо мне создавать… компрометирующих легенд.

Через час в долине все улеглось, армия расположилась на отдых, быстро установив шатры и палатки, распределив все необходимые службы. У немногих костров уже поджаривают хлеб, точат мечи и подшивают подошвы на прохудившиеся сапоги.

Мой шатер пламенеет в центре, таково решение военачальников, дескать, пурпурный должен быть только у сэра Ричарда, остальные пусть довольствуются другими цветами. Попроще.

Я проехал по лагерю больше для того, чтобы меня увидели, все должны понимать, что лорд с ними, а так вообще-то все отлажено, не первый привал.

Зигфрид посматривал за мной с подозрением в глубоко посаженных глазах, а когда я повернул Зайчика к выезду из лагеря, вскричал достаточно гневно:

— Ваше высочество! В замок?

— Чего? — ответил я. — Не возьму. Хочу сначала немного осмотреть окрестности, а у тебя коняка черепашистая.

— Уже нет, — заверил он победно. — Мне Норберт дал одну из лучших. А ехать вам одному туда на ночь?

— И что?

— Забыли, что стряслось в том замке?

— Дважды на одну воронку, — напомнил я, — ворон не падает. Все обойдется.

— Нет, — сказал он упрямо, — я поеду с вами. Мне и сэр Норберт снова напомнил.

— Еще бы, — сказал я. — Хорошо, но только с условием…

— Ваше высочество?

— Ты будешь звать меня Ричардом, — напомнил я, — или сэром Ричардом, как тебе удобнее, но не этим высочеством. Забыл, как мы встретились, когда ты всех встречных задирал насчет своей леди Коффаны?.. Уже не помнишь? Я тогда только-только стал паладином и на тебе первом испробовал умение заживлять раны.

Его широкое лицо расплылось в довольной улыбке.

— Это когда вы в пост совершили чудо, превратив порося в карася?.. Помню… Еще кого-то берем?

— Никого!

В этих краях следы давней катастрофы заметны отчетливо: отдельные пласты земной коры либо выше соседних, либо ниже, некоторые застыли с наклоном, зато нет глубоких ущелий, напротив — пласты после разлома повторными толчками сдвигало с такой силой, что края выдавливало наверх безобразными валами.

Мы двигались рысью, на такой местности не разогнаться даже на арбогастре, Бобик весело играл с нами в прятки между камней. Зигфрид все тот же могучий рыцарь, чистосердечный, открытый, слева у седла знакомый мне длинный треугольный цельнометаллический щит с затейливым гербом, хотя и чувствуется, как его подновляли и перерисовали десятки раз, после того как бронники выправят вмятины, чеканка носит явные следы сен-мариской изящности.