Ричард Длинные Руки – лорд-протектор
Шрифт:
Она коснулась груди ближайшего воина колдовским жезлом. Он вздрогнул, глаза расширились в радостном удивлении. Тело его начало быстро покрываться густой шерстью.
Королева поочередно ткнула в каждого. Через минуту перед ней стояло пятеро могучих исполинов со звериными мордами. Их спины постепенно выгибались, вот один опустился на четвереньки, другой… Вскоре пятеро громадных волков уставились друг на друга, потом повернулись в ожидании к королеве.
– Вы впервые в этом облике, – произнесла она. – Вы ощутите сладость и великую свободу быть зверем!.. А когда отыщете врагов и
Волки один за другим выметнулись из подземного зала. Толстяк поклонился и, пятясь задом, вышел тоже. Один из черных монахов отделился от стены, подошел, я увидел старое сморщенное лицо, очень бледное, словно пораженное гадкой болезнью.
– Ты хорошо усвоила наши уроки, – произнес он скрипуче. – Ты права, прибегая к таким крайним мерам. Ибо еще сутки… и они покинут земли Алексиса. А честь поимки этих людей достанется другим сторонникам нашего Князя.
– Стараюсь, – ответила она. – Надеюсь, я достигла многого?
– Очень, – похвалил монах. – Но ты в самом деле собираешься дать им такую великую награду?
Она усмехнулась.
– Сын Тьмы, что ты говоришь?.. Я дала им заклятие, что увеличивает их силу, но в человеческий облик им никогда уже не вернуться!.. Они полуоборотни, а это значит, что им не годна пища как людей, так и волков. Рано или поздно умрут от голода и жажды. Но раньше… о, для этого все и делалось!.. они убьют всех зоррян, разметают кости жалкого человека, с помощью которых надеются сдержать натиск моего Повелителя!
Колдун подумал, кивнул.
– Ты совершенствуешься быстро, дочь моя. Ложь – непременная составляющая нашей жизни.
– Я знаю.
– Там, где живут умом, не может быть верности слову.
Утром я коротко рассказал про обряд, но практичных воинов заинтересовали только волки. Бернард начал расспрашивать, где этот странный замок, я жалко мямлил что-то про темный лес, про звезды, Асмеру надоело слушать, пошел готовить стрелы, а Ланзерот, морщась, распорядился доспехи не снимать даже на привалах.
Так и ехали, обливаясь п'oтом. Дорога чаще всего тянулась по ровной степи, островки леса попадали совсем редко, да и то дорога шла по опушке совсем не с той стороны, где на нее падает тень. Все выглядели свежесваренными раками, красные, даже багровые, с лоснящимися лицами.
В полдень встретили ручей. Вокруг – десяток могучих деревьев, что от солнца укрыли бы сто таких отрядов, но все равно доспехов снимать не велено, бдим. Я тоже мучался, хотя на мне всего лишь кожаный колет с нашитыми железками, со стыдом смотрел на раскаленные панцири Бернарда, Рудольфа, Асмера… Ланзерота не жаль, хоть у него и цельные доспехи, каждый палец укрыт железом, но белое, как я слышал, отражает тепловые лучи. Наверное, отражает, но я не хотел бы проверять в такую жару.
На измученных волов жалко смотреть, мы им почти не даем отдыха. Я чаще других слезал с коня и без особой нужды помогал им тащить повозку. За время путешествия привык к езде верхом, человек ко всему привыкает,
Ланзерот подождал нас на одном из пригорков, сообщил, что впереди река, перейдем вброд, а на том берегу и заночуем, время позднее.
Небо на западе медленно багровело. Солнце тоже распухло, стало похожим на огромное сердце, что замучилось за долгий день обеспечивать кровью тела идиотов, которые в такую жару тащат на себе по паре пудов железа.
Бернард начал уверять, что доберемся благополучно, как вдруг со стороны дальней рощи раздался протяжный вой. Ланзерот выпрямился в седле, свет заходящего солнца недобро кровавил его металлические плечи. Бернард крикнул:
– Надо прорываться!
Ланзерот обернулся, я увидел белое пятно вместо лица.
– Нет, – сказал он резко. – К реке!.. К реке, они не пройдут…
– Не успеем!
– Здесь не отобьемся… Спеши!
Он развернул коня и остановился. Меч в руке, блистающий и красивый герой, что дает возможность всем спастись, пока он будет задерживать погоню.
Рудольф мгновенно остановил коня, оставаясь с Ланзеротом. Принцесса нахлестывала длинным кнутом волов, Асмер держался в дверях с луком в руках. Его немилосердно трясло, но он сосредоточенно высматривал цель. Ланзерот мчался впереди, Бернард же, напротив, ехал за повозкой. Мне он крикнул бешено:
– Что застыл, как пень? Вперед!
Я послал коня вскачь. И тут увидел, как далеко впереди прямо из земли начал подниматься странный оранжевый туман. Сперва он показался безобидным, я насмотрелся на эти подсвеченные цветными прожекторами клубы у ног певцов, потом заблистали синеватые искорки. Туман выглядел густым, как удушливый дым от сгорающих автопокрышек, и тяжелым, как расплавленное золото, однако по земле не стлался, а поднимался ровной стеной, словно тек по стеклянной стене.
Волы неслись, как мустанги. Принцесса нещадно хлестала по широким спинам. Сзади мчался Рудольф, прикрывая повозку огромным щитом и всем телом, а в дверях растопырился Асмер. Его руки мелькали с такой скоростью, что я едва сообразил, что он выхватывает из колчана стрелу, натягивает и отпускает. А зная Асмера, уверен, что стреляет прицельно.
Блистающая оранжевая стена приближалась чересчур быстро. Наконец я сообразил, что не только мы несемся ей навстречу, но и она, подгоняемая ветром или другой силой, о которой я старался не думать, надвигается прямо на нас.
Я на скаку оглянулся. Дальний хребет исчез, с той стороны мир перегородила оранжевая сверкающая стена тумана, больше похожего на дым. Я уже видел, что она догоняет нас со скоростью скачущего табуна. Ланзерота первым накрыла эта сверкающая стена, я задержал дыхание, почудилось, что расшибет в лепешку, но он беззвучно исчез в ней… и почти сразу оттуда послышался грохот, будто столкнулись два металлических подъемных крана.
Прежде чем стена надвинулась на меня, я услышал лязг, звон металла, звериный крик и конское ржание. Мой конь влетел в туман, я успел на секунду раньше задержать дыхание, в руке меч… К моему удивлению, в этом радостно-оранжевом тумане можно видеть лишь на расстоянии руки.