Ричард Длинные Руки – лорд-протектор
Шрифт:
Никакого притворства, да я и сам понимаю, что профессор всегда умнее и значительнее студента, как бы тот ни хвалился лихостью и умением обмануть профессора, а лорд лучше красавца конюха. Уже тем, что он не конюх, этого достаточно. А если ты чего-то стоишь – сумей из конюхов выбиться в лорды! Умом, отвагой, дерзостью, безумным риском…
Граф Ришар – лорд, владеет обширными землями, в его владении восемь городов и множество деревень. Он управляет гарнизонами, сбором урожая, разведением овец, ловлей рыбы, заготовками леса и много еще чем, так что в глазах Лоралеи он достоин восхищения,
Через открытый двор в личине изчезника пройти еще труднее, чем прикинуться простолюдином: для любого мага я буду высвечиваться красным, что ли, или мигающим светом, но обратят внимание сразу. Но и простолюдином не прикинуться, я же упакован в доспехи и оружие, как жук-рогач.
Отступая, я проскользнул в помещение не то склада, не то запасного хранилища, сейчас здесь пусто, от толстых каменных стен веет холодной враждебностью.
Я не успел понять, что же меня тревожит все сильнее, как раздался странный звук, словно по ту сторону стен лопнул огромный пузырь. Распахнулись все бывшие до этого момента незримыми двери: сразу резко и широко, будто с той стороны ударили в них бревнами. Ворвались люди, блещущие доспехами и обнаженными мечами, топорами, кинжалами.
Ришар все-таки заманил и поймал меня, мелькнула горькая мысль. Хорошо же, устрою вам пляску, прежде чем увидите меня в цепях или на пыточном столе… Руки мои на миг метнулись к мечу, но я перенаправил их к поясу.
Едва холодный металл болтеров лег в мои ладони, зал наполнился грохотом. Стальные болты со скрежетом пробивают стальные панцири, но люди бегут ко мне, падают, другие смотрят только на меня и потому глупо спотыкаются о мертвых и падают. Я старался видеть даже то, что за спиной, медленно отступал, успевая расстреливать все, что приближается, но их слишком много, все двери распахнуты…
Кто-то из задних рядов догадался метнуть топор. Я поспешно выстрелил и попал: голова взорвалась, как гнилая дыня, но еще трое бросили в меня топоры, палицы. Я уклонялся, одновременно стреляя в тех, кто пытался подобраться, укрываясь щитами.
Двое прыгнули, и хотя выстрелами я одному разнес лицо, другому разворотил грудь, они едва не сбили меня с ног, а три выстрела ушли в потолок. Оттуда посыпались камешки. Я двигался вдоль стены, не давая себя остановить, все двери распахнуты, чутье подсказало, что из этой вот крайней выбегало меньше всего народу. Я задержал дыхание и бросился в дверной проем, на всякий случай стреляя сразу в обе стороны.
Там послышались крики, в самом деле поразил болтами спешащих к месту битвы. Я заорал как можно страшнее, оскалил зубы и побежал по коридору, стреляя, стреляя и стреляя уже в каждого встречного, на такой войне гражданских не бывает, а если и есть, должны прятаться в погребах.
Сильная боль тряхнула голову, в глазах замерцали звезды. Я механически выстрелил перед собой, потом запоздало догадался развернуться и послать три болта вдоль коридора. Там бездоспешный юнец вложил в пращу камень и снова неуклюже размахивал ею, стараясь не задевать за стены. Болт пришпилил его к стене, как жука булавкой.
– Он
По лестнице из холла бежали с оружием в руках с такой яростью и таким напором, что ни один не отшатнулся, когда выстрелы разносили им головы и пробивали тела. Они падали под ноги бегущим сзади, а я пятился, остервенелый, сея смерть из обеих рук.
В коридоре за спиной появились двое в латах. Я торопливо выстрелил, голова первого запрокинулась. Его отбросило на стену, по ней и сполз, оставляя кровавый след. Я пробежал мимо, всадил два болта во второго, толстого, как винная бочка, в нелепо-пышном кожаном колете, перепрыгнул через его тело.
– Ришар! – заорал я. – Покажись, если ты в самом деле еще рыцарь!
Во рту кровь, правый глаз видит только сквозь розовую пелену, стереть некогда, впереди еще люди с оружием. Я ломился через их ряды, как вепрь через камыш, постоянно стреляя, сбивая всем весом. Тело ноет от ударов, самые умные предпочитают забрасывать издали камнями, палицами, ножами, но метатели хреновые, только один попал острием, остальные кто рукоятью, кто плашмя, организм мгновенно заживляет порезы и ушибы, но меня начало шатать от слабости.
Странно, ни один не дрогнул и не испугался таинственной смерти, бросаются с безумной удалью и гибнут, как мухи в жарком костре. Наконец я увидел за их спинами человека в плаще с надвинутым на глаза капюшоном. Он вздымал руки, и толпа людей с оружием повиновалась, как волны моря покорны фазам движения луны.
Я стиснул челюсти и, почти не уклоняясь от летящих в меня палиц, топоров и дубинок, ловил мага на прицел. Его все заслоняли телами, наконец я сам бросился навстречу, буквально расшвыривая закованные в железные панцири тела, и всадил в него сразу из двух болтеров.
Мага швырнуло на стену, я со свирепой радостью увидел, как из двух дыр в груди ударили фонтанчики алой крови. Он сполз на пол, а толпа замерла, люди начали оглядываться, растерянные.
Я прорвался на их сторону и понесся как раз туда, где меня не ожидали. Увы, впереди дорогу загородили лучники. Шестеро, до них не меньше, чем двадцать шагов, все тут же натянули луки. Я подхватил из рук убитого стража широкий щит и присел, закрывшись им. Застучало, как град по крыше. Я выждал миг, ударила шестая стрела, я ринулся вперед со страшным леденящим душу воплем. Они успели бы выпустить еще по стреле, но ужас замедлил движения, а кое-кто и вовсе застыл, как жаба перед змеей.
Я ворвался в их строй с грозным ревом, они разлетались, как кегли. Я чувствовал себя зверем, что ломится через сухие стебли тростника за главной добычей.
– Ришар! – прокричал я снова страшным голосом. – Ришар, я обвиняю тебя в трусости!
На дороге к лестнице еще куча народу за панцирями щитов, ощетинилась копьями. Я сразу оценил, что даже с болтерами не пробьюсь, слишком мало места, сомнут, пробежал дальше, там узкая винтовая лесенка, бросился по ней, но это ж на башню, на полдороге выпрыгнул на стену, пробежал. Здесь то ли не ждали, то ли не хватает нужных людей, чтобы поставить на всех возможных путях отступления, но добежал до того места, где взбирался, встречные отпрыгивали в ужасе и срывались во двор.