Ричард Длинные Руки – монарх

Орловский Гай Юлий

Она вгляделась в мои глаза, покачала головой.

– А ведь вы в самом деле такое никогда не делали. Вы меня пугаете, Ваше Величество.

– Я не собираюсь завтра умирать, – заверил я мягко, – просто… вы единственный человек, хоть и женщина, с кем могу поделиться всем-всем.

Она улыбнулась.

– Могу, но не стану, верно?

– В самую точку, – признался я. – Но все-таки могу. И только с вами. Единственной на всем свете. Здесь, Аскланделла, есть штуки, которые позволяют эльфам перемещаться по воздуху. И даже находиться там очень… долго. Вам нужно

только найти, какие из них они самые. Но вы это сумеете.

Она взглянула с прежней внимательностью, но взгляд стал острее.

– Но мне… зачем?

– Маркус, – ответил я тяжело. – Он разрушит земную кору, но, как мы знаем, гибели избегают не только насекомые, но и птицы, что поднимаются в воздух. В пещерах погибнут почти все, а вот если подняться в воздух… Аскланделла, я очень хочу, чтобы, даже если весь мир превратится в руины, вы обязательно были в числе выживших… Конечно, я надеюсь на победу в схватке с Маркусом, это так, на всякий случай.

Она всмотрелась в мои глаза, что-то там увидела такое, что щеки внезапно окрасились румянцем, но тот не потек вниз, а устремился навстречу друг другу, сомкнувшись между переносицей и серединой тонкого аристократичного носа.

– Ваше Величество, – произнесла она ломающимся голосом, – Ваше Величество… Я сейчас пошлю гонцов, чтобы собрали лордов срочно в большом зале.

Я ответил внезапно охрипшим голосом:

– Да, ваше высочество. К большому сожалению, я не смогу остаться даже на ночь. Маркус приближается.

Пока собирались лорды, это недолго, все живут в Генгаузгузе, столице, неподалеку от королевского дворца, но я все равно чувствовал злость и раздражение, прыгаю, как блоха, во все стороны, мечусь по пространству, пытаясь найти что-то, сам не знаю еще что, но все какое-то мелкое, не королевское, я же вроде бы стремительно выхожу из драчливой подростковости, мне б что-то ого-го, а я все еще выполняю работу гонца самого низшего звена, тоже мне король, самому смешно…

Или еще не вышел? Нет, чувствую, вышел почти весь, это хвост чуть защемило дверью.

Когда взглянул с балкона в зал, народу уже полно, все одеты богато и пышно, ощущение такое, что я и не уводил отсюда армию. Одни лорды, большую часть вижу впервые, но это политика Аскланделлы в действии сумела привлечь к сотрудничеству наиболее активных и желающих через упорную работу выслужиться из королевств Эстии, Алемандрии и прочих, куда дотянулись ее руки и быстро растущее влияние.

Епископ Дециллианий одет с достоинством и скромностью кардинала, ярче всех выглядит принц Сандорин, что и понятно, здесь он вне досягаемости сурового отца и древних обычаев королевства Вендовер, а вот тщательно одетый герцог Мидль, без пышности, но и без монашеской скромности, а именно так, как должен быть одет герцог, зять короля, который помнит о своем достоинстве, но не собирается выделяться ничем, кроме своих заслуг.

Я быстро пересек кабинет, сбежал по лестнице и с широчайшей улыбкой вошел в зал, заранее раскидывая руки.

– Друзья!.. Нет, я бы сказал – братья! Мы все братья в этом крестовом

походе за честь, достоинство, веру и справедливость!..

Они подошли все гурьбой, не считаясь титулами, хороший знак, настоящее боевое братство, все-таки Сакрант хоть и поневоле, но дружественное королевство, однако они не мы, а мы здесь все свои и даже очень свои.

Я прижал к груди застеснявшегося Макса, обнял Сандорина, Мидля и других военачальников, запомнившихся по такому победному походу, а когда подошел Арнольдус, граф Гогенбергский, сказал ему дружески:

– Привет Хорнегильде передал, передал. Благодарит и желает вам новых побед!

Он расцвел, поклонился.

– Ваше Величество… Я бесконечно тронут такой заботой…

– Как ваши братья? – спросил я.

Он указал за спину.

– Да вот они.

Я похлопал по плечам барона Витториуса и юного сэра Тири, повернулся к молча улыбающемуся Зигмунду, что с могучими братьями выглядят как сказочные герои, способные проломить любую стену.

– Сэр Зигмунд… мы с вами уже старые волки, знакомы давно, еще когда воевали друг против друга, но уже тогда уважали один другого. Сейчас же я счастлив, что мы на одной стороне!..

Он ответил с улыбкой:

– Вы лучший из всех королей, которых мы знаем.

Его брат добавил из-за спины Зигмунда:

– И даже лучших из возможных!

Я улыбнулся и пошел обнимать и приветствовать бриттских лордов, что присоединились к нам еще в походе, когда было не ясно, кто победит в схватке с Мунтвигом. Впереди граф Виллебуа-де-Марейль, барон Аскланд и баронет Каундифепбирф, им всем троим я по завершении войны пожаловал крупные землевладения в Эбберте. Следом множество лордов, что присоединились позже, в боях не участвовали, но не потому, что избегали, просто не успели, все закончилось победой раньше, чем мы ожидали.

– А теперь, – сказал я, – вам предстоит услышать очень важную новость. Очень!..

Они посерьезнели, подтянулись, последние редкие голоса умолкли. Я оглядел всех очень серьезными глазами, в зале подтянулись еще больше, затихли.

– Мы живем в страшное и прекрасное время, – сказал я возвышенно. – Либо победим, либо все погибнем в схватке с Маркусом. Ситуация в связи с надвигающейся всемирной катастрофой чрезвычайная! А в чрезвычайных, когда некогда рассуждать и согласовывать, от нашей скорости, а порой и жестокости будет зависеть существование всего человечества! Потому нужны и самые чрезвычайные меры.

Все молчали, еще не понимая, к чему я веду, только Зигмунд проронил холодно и четко:

– Можно бы и чуть раньше, но… хорошо и так.

Сэр Тири спросил осторожно:

– Чрезвычайные меры… это что?

Я отрезал:

– Во-первых, отсекается любая возможность смены власти при помощи избрания другого короля! Отныне и навеки должность короля… во всяком случае, в нашем королевстве, становится не выборной, а наследственной. Любая попытка даже предложить на трон другого человека – государственная измена и будет караться по всей строгости… или давайте прямо, по всей жестокости закона!