Ричард Длинные Руки – паладин Господа

Орловский Гай Юлий

Глава 26

Гендельсон спал, лежа на спине. Могучий храп разносился по комнате, заставлял трепетать язычок светильника. Баронская пасть была широка, как труба подземной канализации. Я начал раздеваться, вспоминая встреченных в этом городе женщин. Именно женщин, мужские лица проходили мимо, как стертые пятаки.

К тому же с мужчинами время от времени дрались, а с женщинами я всегда лажу. Среди мужчин половина уродов, но женщины все – красавицы. И почти все либо голые, либо полуголые, либо готовые тут же смиренно

раздеться и выполнять все мои прихоти. Это, наверное, мечта здешнего среднего человека… Меня, понятно, этим не купишь, и вовсе не потому, что я вот так уж стоек, как скала, просто у нас это занятие более чем доступно, цена ему копейка, но дьявол этого не знает.

Что, в этом ловушка? Похоже, что все-таки в этом. Но под ложечкой неприятное чувство, гуляет сквознячок. Неприятный такой сквознячок… От дьявола можно ожидать и более серьезного и неожиданного хода. К примеру, полуголые бабы только для того, чтобы я постоянно боролся с искушением и побеждал, побеждал, раздуваясь от гордыни, упиваясь своим благородством…

Лавка затрещала подо мной, я взял приготовленный башмак и швырнул в барона. Дело в том, что стоит мне заснуть, тогда хоть молотом по железу бей, не проснусь, но чтобы заснуть, мне нужно хотя бы минуту побыть в мире без этого дикого храпа…

Барон в испуге всхрапнул еще громче, ужаснее, очнулся. Я притворился спящим. Сон придет ко мне через пару минут, а барон все это время будет в страхе прислушиваться, осматриваться: кто же это напал, не слышно ли чужого дыхания за дверью.

Я уже почти засыпал, когда послышалось шлепанье босых ног. Потная ладонь легла на плечо, потрясла.

– Сэр Ричард! Сэр Ричард!

Я приоткрыл один глаз. Лицо барона бледно маячило в луче света из окна. Светильник, значит, ухитрился погасить по дороге ко мне.

– Что? – спросил я. – Что, вам пятки почесать?

– Сэр Ричард, – проговорил он быстро. – Наши кони измучены, но нам, кажется, повезло!.. Утром город покидает один купец, у него четверо великолепнейших коней на продажу. Если хотим достичь Кернеля как можно быстрее, хорошо бы купить взамен этих…

Я проворчал:

– Тогда утром и купим… Ах, черт!

– Не поминайте его, – взмолился Гендельсон. – Не поминайте!

– А то придет?

– Любое упоминание усиливает его мощь! Лучше почаще упоминайте имя Господа, Девы Марии…

Я уже поднимался, злой и раздраженный. Магу выложил все золото, пижон несчастный. Мол, легко приходит, легко уходит.

– И что же? – сказал я раздраженно. – Вы хотите, чтобы я среди ночи пошел искать золотые клады?

Гендельсон пробормотал:

– Ну, если хотим как можно быстрее вернуться в Зорр…

Я сжал челюсти и стал натягивать башмаки. На свободной лавке чьи-то руки разложили две пары толстых носков из грубой козьей шерсти, две рубахи: полотняную и вязаную, да еще старую потертую книгу Священного Писания. Понятно, Гендельсон читает на ночь, а убрать не догадался или захрапел раньше.

– Это, – сказал я сухо и указал на книгу, – спрячьте. И никому в этих землях не показывайте! И то диво, что нас еще нигде ни в чем не заподозрили, не обыскали…

Он молча сопел, торопливо одевался. Я спросил с подозрением:

– А вы куда?

– Помогу искать монеты, – ответил он. – у вас руки будут заняты, сэр Ричард. А я буду прикрывать вас своим мечом.

При всей злости я не смог сдержаться от смеха.

– Сэр Гендельсон!.. Я кончусь от хохота. Лучше храпите дальше. Когда размахиваете своим мечом, признаю – длинным и острым, я удивляюсь, как вы еще не обрубили себе ноги и даже голову.

Я бродил остаток ночи за городской стеной вдоль дороги. Гендельсон все-таки таскался за мной следом. Я не спорил, доставляет удовольствие смотреть, как бледнеет при виде амулета, шепчет очистительные молитвы. Урожай ноль, ни одной монеты, но когда я, злой и раздосадованный, возвращался к воротам напрямик, прямо среди пашни зашевелилась земля. В серых налипших комьях вылетел целый рой кусочков желтого металла. Я повесил амулет на цепочку, свойств магнита в нем нет, вместе с Гендельсоном ползали по вспаханной земле, луна вдобавок спряталась за облачко, искали почти на ощупь.

Гендельсон громко бормотал молитвы. Когда собрали до последней монеты, он объявил торжественно:

– Пресвятая Дева Мария позволила этой нечестивой вещи послужить доброму делу! Отныне у нас золота хватит, чтобы купить любой табун. И половину этого города в придачу.

– Зачем нам город, – ответил я, и тоска стиснула сердце, – у каждого из нас есть настоящее сокровище.

– Да, – ответил Гендельсон гордо. – Меня ждет моя милая жена Лавиния, а что еще надо рыцарю?

Моя ладонь сама по себе метнулась к рукояти молота, в череп ударила горячая волна. Я переждал приступ, перед глазами только красная пелена, сказал хрипло:

– Возвращаемся. Скоро рассвет!

Луна опускалась за горизонт, небо очень медленно начинало светлеть. Показалось высокое здание постоялого двора, Гендельсон предостерегающе дернул за рукав.

Впереди по ночной улице пробиралась хорошо и добротно одетая женщина. Похоже, внимания старалась не привлекать, ибо держалась в тени, опускала голову. Голова то ли повязана плотным кожаным платком, то ли это капюшон такого покроя. Я успел мельком увидеть только миловидное лицо, платок опускается справа и слева, укрывая шею и горло. На ней короткий плащ, вообще одета плотно, по-зимнему, а на широком кожаном поясе два ножа.

Гендельсон зашипел и указал взглядом на тень, что пробиралась следом, но по другой стороне улицы. Женщина время от времени оглядывалась, но преследователь успевал либо пригнуться за каменными выступами, либо скрыться в тени.

Я видел, как он достал из-за спины лук, вытащил из колчана стрелу. Гендельсон забеспокоился, я успокаивающе похлопал его по плечу. Не наше дело вмешиваться. Возможно, она шпионка, а он – доблестный контрразведчик, блюдет интересы страны.

– Сэр Ричард, он готовится выстрелить!..