Ричард Длинные Руки – принц
Шрифт:
Я заорал тоже и ударил крест-накрест по болезненно светящимся фигурам, похожим на мумии, запеленатые в широкие бинты. От них идет режущий глаза свет, в горле сразу стало сухо настолько, что распухший язык царапает нёбо.
Из коридора ворвались телохранители, свет раздробился на лезвиях мечей, казалось, что вертят лопастями сотни солнечных мельниц.
Слышались тяжелые рубящие удары. Меня сразу загородили со всех сторон, а Йомильд закрыл собой еще и эльфийку, что процарапывалась ко мне поближе, как бы готовая
В дверях словно ниоткуда возник священник с воздетыми над головой большим серебряным крестом и Библией, крикнул страшно:
— Да воскреснет Бог, да исчезнут враги Его…
Белые фигуры, защищаясь, вскидывали руки, и моих закованных в стальные доспехи рыцарей отшвыривало, как тряпичные куклы, только я рубил быстро и страшно, зверея от смертельной опасности, Бобик вырвал горло одному, свалил второго и убил быстро и молниеносно, перекусив шею у самого черепа, Переальд ухитрился срубить двоих, а оставшиеся трое в белых тряпках переглянулись и молча начали отступать.
Я прыгнул вперед и со страшной силой обрушил лезвие меча на голову ближайшего. Послышался хруст, словно проломил лед, фигура без звука осела на пол, но крови нет, лезвие лишь слегка углубилось в череп.
Айсватер поднырнул под одного и рубанул по ноге. Острое лезвие тяжелого меча ударило в колено, звучно хрустнуло, ногу вывернуло в другую сторону. Незнакомец упал, и тут же сверху с диким гарчанием насел Бобик.
Третий начал было погружаться в стену, но мы с Переальдом, Динальдом и Йомильдом догнали и одновременно нанесли удары, Динальд и Йомильд рубящие, как топором, мы с Переальдом всадили острия мечей, как копья.
Фигура рухнула на пол, я ухватил Бобика за шею и с трудом удерживал, он рычит и скалит зубы, шерсть дыбом, глаза горят адским огнем.
— Священников немедленно! — распорядился я. — И поставить стражу у стены…
Йомильд, тяжело дыша, прохрипел:
— Похоже… это было… только для этих…
На полу распростерлось семь тел, только трое залиты кровью, лишь зубы Бобика прорвали эту удивительную ткань, остальные четверо убиты тяжелыми ударами, что ломали кости и разбивали черепа.
Неистовый блеск стены медленно гаснет, наконец остались ярко горящие канавки узора, заполненные светящимся расплавленным серебром, так показалось, однако постепенно и там угасло.
Переальд подошел, хромая, в руке амулет в виде светящегося камешка, поводил им у стены.
— Ушло, — сказал он с мрачным удовлетворением, — не сумели…
— Это все собачка учуяла, — сказал Йомильд.
Айсватер сказал с чувством:
— Бобик, только скажи!.. И я для тебя целого коня зажарю.
Медленно подошел Динальд, бледный, губы синие, проговорил, мелко вздрагивая:
— Один что-то в меня всадил… Кинжал… длинный такой…
Переальд быстро оглядел его, хлопнул по плечу.
— На тебе ни царапины!
— Был кинжал, — возразил Динальд слабо. — Он весь вошел в меня… прямо через панцирь…
Я сорвал с него шлем и приложил ладонь ко лбу. Динальд слабо и благодарно улыбался, но тело его продолжало вздрагивать, а лицо оставалось бледным и несчастным.
Лалаэль вошла из коридора, куда успела удрать, глаза вытаращенные от ужаса.
— Ты ему не поможешь, — сказала она, — это Копье Ледяного Тролля.
Я спросил с нехорошим предчувствием:
— И чем оно знаменито?
— Он умрет, — проговорила она и печально посмотрела на Динальда, такого молодого и красивого, — и ничем не остановить… Ему будет становиться все хуже… потом умрет.
Я сказал зло:
— Ага, так щас и дадим!.. Айсватер, пошли слуг за лекарями и священниками. Мы будем бороться!.. Главное, чтобы не повторили атаку.
Переальд сказал хмуро:
— Насколько я знаю, для этого потребовалось очень много магии. Ее копят долго, чтобы потом вот так сразу.
Он посмотрел на эльфийку, та сказала быстро:
— Да, Копье Ледяного Тролля — это могучее заклятие. Его мог создать только очень сильный маг. И если он убит…
— А он убит, — сказал Переальд и добавил: — Благодаря вашей верной собаке, ваше высочество.
— Тогда вторая попытка будет не скоро, — сказала эльфийка.
— Второй не будет, — возразил я. — Будет что-то другое. Я бы не стал повторять то, что в первый раз дало сбой.
Йомильд наклонился над убитыми, трогал их, но переворачивал с трудом, словно они из камня или металла, а не плоти, хмыкал, пытался содрать бинты хотя бы с лица, но те держались настолько плотно, словно составляли с телом единое целое.
Я услышал странный запах, который вообще-то мне знаком, но никак не ожидал его услышать здесь. Ноздри мои подергиваются сами по себе, озон в какой-то мере бодрит, но сейчас просто пугает, как все, что возникает не там, где ждешь. Аромат озона здесь ассоциируется с разрядами молнии, а молния… это всегда плохо.
Переальд тоже дернулся, посмотрел с непониманием по сторонам, охнул.
Я проследил за его взглядом, кулаки сжались сами по себе. Лицо Динальда неестественно огрубело, наметились странные линии, словно кожа начинает трескаться.
— Разденьте его, — велел лекарь, — надо осмотреть…
Динальд слабо сопротивлялся, видя, с каким вниманием на него смотрит прекрасная эльфийка, но с него сняли панцирь, наплечники, налокотники, все металлические щитки, а затем стащили и кольчугу.
Лекарь остался неумолимым, и несмотря на протесты Динальда, его раздели донага. Кожа не просто огрубела, но даже начала покрываться некой рыбьей чешуей, сперва серой, невыразительной, затем приобрела некий слабый блеск.
Священник закончил читать молитву, перекрестил Динальда.