Ричард Длинные Руки - принц
Шрифт:
Она спросила так же легко и даже игриво, но я уловил резкий скачок интереса:
— Кто же этот проницательный мудрец?
— А догадайся, — сказал я. — И еще… не отвергай сразу, ты же умная женщина!.. Умные женщины умеют доить сразу двух мужчин. А то и больше.
Она хихикнула.
— Мужчин? Императоры и даже короли — это не мужчины, это что-то иное. Хотя да, мужчины тоже присутствуют, но мужчины в вас в меньшинстве.
— Бабетта, — сказал я с укоризной. — Так нечестно. Ты даже не хочешь признать, что выполняешь какие-то задания, хотя это понятно, да и
— Какие? Ты можешь ответить, зачем было захватывать герцогство?
— Сказать честно? — спросил я.
Она проговорила настороженно, даже чуть отстранилась:
— Ну… если это тебя не убьет…
— Не убьет, — успокоил я, — хотя шарахнет. В герцогство я вторгся с огромной армией, народ притих, в том числе и самые амбициозные лорды. Впервые я не прочь, что репутация у меня… ну, как бы не очень…
— Еще как не очень, — сказала она милым голоском, — несмотря на твои сладкие речи.
— Ну так вот, — продолжил я, уже сердясь на самого себя за минутную слабость, — здесь и проделаю то, что пока не решаюсь даже в Турнедо и Сен-Мари, хотя там тоже стоят мои армии.
Она проговорила с непониманием:
— Что? Что ты замыслил столь чудовищное… что даже сам не решаешься?
— А поговори с народом, — ответил я и добавил злорадно: — С любым, не только с лордами. Увидишь, я не только воевать умею.
Она помолчала, глядя на меня серьезно и задумчиво. На эльфийку больше не обращала внимания, да и та затихла, вообще старалась не шевелиться и не привлекать к себе внимания.
Я не сводил взгляда с Бабетты, она обронила наконец тихо:
— Поговорю… При дворе императора Германа, кстати, как раз сейчас идет дискуссия, как к тебе относиться.
Я сказал бодро:
— Не могут понять, расцеловать меня в правую щеку или в левую?
— Спасибо, — пропела она нежно, — что не сказал насчет жопы.
Я сказал с укором:
— А еще леди…
— Милый, — возразила она, — это выражение впервые услышала именно от тебя!
— Быть такого не может, — сказал я. — Будучи отцом народа и покровителем изящных искусств, я разве такое могу? Обычно заворачиваю круче… И что, на меня уже обратили внимание?
Она послала мне очаровательную улыбку.
— Внимание обратили давно, милый. Еще до того, как ты отыскал Тоннель и вторгся в Сен-Мари, что находилось под рукой императора.
— На словах, — напомнил я.
— Неважно, — ответила она. — По крайней мере, король Кейдан называл себя вассалом императора. Ты себя им не считаешь, и многие требуют у императора, чтобы ты был…
— Устранен?
— Наказан, — уточнила она после короткой заминки.
— Но не все?
— Не все, — согласилась она. — Большинство все же полагает, что овчинка выделки не стоит. Во-первых, Сен-Мари за океаном, все равно это лишь далекий осколок некогда великой империи, фактически уже давно потерян… Во-вторых, ты не представляешь большой угрозы, а ради той, что есть, не стоит задействовать серьезные силы…
Я насторожился, буркнул:
— А несерьезные… насколько серьезны
— Лучше с ними не сталкиваться, — пропела она чарующе. — Здесь такой мощи не знают, и к ней не весьма, как ты говоришь. Однако самые прозорливые, к их мнению император обычно прислушивается, полагают, что ты становишься опасен.
— Вот как?
— Да. И напоминают, что проще задавить волчонка, чем пытаться бороться, когда он станет матерым волком и возглавит огромную стаю.
Я спросил настороженно:
— И что император?
Она лукаво улыбнулась.
— Рич, а ты меня любишь?
— Перестань, — ответил я, — что император?
— Император, — повторила она, — император… А что император?.. Ничего. Понимаешь, чем выше поднимаешься, тем осторожнее себя ведешь. Император слова не скажет, прежде чем выслушает сорок советников.
Я покачал головой.
— И что… он их еще не выслушал?
Она пожала плечами.
— Откуда мне знать, кого и что он слушает?.. Я — свободная птица, красивая женщина, живу в свое удовольствие. Может быть, император не только выслушал, но и принял какое-то решение. Может быть, даже не начинал слушать. Однако же тебе нужно либо утихомириться и, как у вас говорят, залечь на дно, либо же ясно показать императору, что являешься его подданным.
Я сказал зло:
— Неужели император делит мир только на подданных и врагов?
Она красиво расхохоталась, чувственно открывая сочный рот с пухлыми губами, красиво и зовуще вывернутыми, откинула голову, так что я увидел ее нежное горло, а от него скользнул взглядом к нежной груди, почти выпрыгивающей из корсажа.
— Я же сказала, милый Рич, насчет волков и волчат?.. Когда он пришел к власти, в других регионах уже были равные ему по мощи волки с многочисленными волчьими стаями. Понял? А вот волчат за годы своего правления он утопил немало.
Злость и страх борются во мне так, что сердце едва не выскакивает, я заставил себя сделать глубокий вдох и сказал контролируемым голосом:
— Надеюсь, твой император точно понимает, кто волк, а кто волчонок.
Она ответила серьезно:
— Поверь, он понимает.
— Иногда волчата растут очень быстро, — добавил я.
— И это он понимает, — сказала она, — более того, ты как раз волчонок, что растет не просто быстро, а удивительно быстро.
Она сделала многозначительную паузу, я договорил за нее:
— И потому он наверняка принял какое-то решение. Даже догадываюсь, какое.
— Рич?
— Ночью был убит оборотень, — сказал я, — что пытался вломиться в мою спальню.
Она вытаращила глаза, затем звонко расхохоталась.
— Рич!.. Ну не будь таким ребенком!.. Чтоб император и… оборотни? Рич, не смеши. Такой примитив, можно даже сказать — деревенскость, можно увидеть только здесь, в северных землях, далеких от цивилизации. Нет-нет, я не выдам никаких тайн, если скажу, что императорская канцелярия ни при чем. Это глупые штучки местных магов-самоучек… Ладно, Рич, ты сегодня очень серьезный и, как вижу, весьма поэтичный, потому не буду навязывать тебе свое общество. Увидимся!