Ричард Длинные Руки - принц

Орловский Гай Юлий

Я прокричал гневно:

— Он преступно укрывает преступника… преступившего… да как он смеет еще на что-то… надеяться?

Шварцкопф смолчал, только развел руками и поклонился, показывая, как он трепещет перед моим необузданным гневом.

Оба посланца короля, похоже, тоже ощутили такой трепет. У старшего даже голос дрогнул, когда он спросил робко:

— Ваше высочество, нам надеяться на какой-то ответ?

Я с огромным усилием — пусть все видят, как мне тяжело дается такое не свойственное гордому рыцарю смирение, —

проговорил сквозь зубы:

— Душа моя кричит и требует, чтобы я… немедленно… понимаете, немедленно!.. Однако я гуманист и миротворец, я стерплю это ужасающее оскорбление и отвечу, когда гнев мой сожжет мои внутренности и угаснет в пепле…

Шварцкопф хмурился и страшно вращал глазами, показывая, что я слишком добр, Чарльз, Альбрехт и Будакер то и дело шлепают ладонями по рукоятям мечей, ах как возмущены, и посол почти прошептал с великой благодарностью:

— Да, ваше высочество… мы будем ждать, ваше высочество…

Когда они оба, пятясь, вышли, я кивком велел наклониться Шварцкопфу, сказал шепотом:

— Прекрасно сыграно, герцог!.. Теперь они увидят, что вы просто ангел в переговорах. Продолжайте в том же духе.

Он улыбнулся, довольный, ответил так же негромко:

— Но они уезжают…

— Да, — ответил я. — Но перед самым отъездом обязательно захотят переговорить с вами. И предложат какие-то уступки.

Он спросил деловито:

— И на какие соглашаться?

— Ни на какие, — ответил я. — Мы будем продолжать наступление. Даже ночью!..

— Ваше высочество?

— Чем дальше продвинемся, — сказал я, — тем сговорчивее будет король Буркхарт.

Он поклонился.

— Да, ваше высочество. Все будет сделано, ваше высочество!

Он вышел грузно, но быстро, как взыгравший боевой брабант, а я повернулся к своим полководцам. Ничего нового придумывать не нужно, у меня достаточно военного опыта, я же старые книги в самом деле читал и помню все, что нужно делать в подобных случаях и чего нельзя ни в коем случае.

Рядом стоит граф Дэниэл Чарльз, смотрит настороженно, но, мне кажется, он уже понял, что я игру начал разыгрывать.

— Дорогой Дэниэл, — сказал я резко, — помогите завтра герцогу Шварцкопфу своим авторитетом ламбертинца. Я имею в виду продолжить торг!.. Долгий!.. Скажете, что я устраняюсь от всех переговоров, пока они не подойдут к заключительному этапу, когда нужно будет что-то подписать или утвердить.

Граф Чарльз просиял.

— Я все понял, ваше высочество! Приложу все силы.

Я повернулся к Будакеру.

— А вы, барон, берите свою армию и тоже, как и Меганвэйл, начинайте широкомасштабное вторжение. Принцип тот же — старайтесь захватить как можно больше территории. Замки и крепости не трогайте, гарнизоны там крохотные и в спину не ударят.

Будакер выслушал, поклонился.

— Тогда выступаю немедля.

— Хорошо сказано, барон, — ответил я. — Именно.

Альбрехт проводил взглядом

его прямую спину с развернутыми плечами, брови озабоченно сдвинулись над переносицей.

Я поднялся, сказал бодро и властно:

— Прием окончен, всем заниматься своими делами. А вы, граф, останьтесь.

Альбрехт поклонился и замер, но я прошел мимо и только кивком пригласил его следовать за собой. Он пошел рядом, на меня поглядывает пытливо, со странным выражением в глазах.

— Ну? — спросил я на ходу.

Он вздохнул, покачал головой. Мы прошли через коридор, уже на лестнице он проговорил с предостережением в голосе:

— На этот раз зарываетесь, ваше высочайшее высочество.

Я буркнул:

— Это что еще за титул?

— Высочайшее? — переспросил он. — Да вот не знаю, как обращаться к принцу, что сгоняет с престола королей…

— Я еще никого не согнал, — огрызнулся я. — Подбираю разве что, если само со стола рухнет.

— А Кейдан? — сказал он напоминающе.

— Его отстраняет с высокого поста демократическая общественность местных лордов, — напомнил я сварливо. — Как утратившего доверие народа, о чем громко говорят представляющие его интересы герцоги, графы и бароны, а также скромная и тихая, как мышь, оккупационная армия, что принесла мир, демократию и всенародные выборы.

Мы подошли к дверям моих покоев, слуги распахнули обе створки и застыли. Я кивком велел ему следовать за мной, и он проговорил в спину:

— А Гиллеберд?

— Его свергла коалиция! — напомнил я снова. — Сообщество свободных демократических государств с либеральным устройством, тем самым доказав преимущество и жизненность базовых ценностей над тоталитаризмом, автократией и зарегулированностью отношений с привязкой к вертикали власти!

Эльфийка пугливо вскочила при нашем появлении, снова села, вспомнив, что она теперь важная и толстая принцесса. Альбрехт галантно раскланялся, но просить ручку для поцелуя не решился, вдруг это ушастое решит, что собирается укусить.

Я кивнул ему на кресло, он сел, не сводя с меня взгляда серьезных глаз.

— Убедительно, — согласился он с непонятной интонацией. — В Варт Генце тоже не вы вроде бы местного короля удавили… или все-таки вы, не помню, а уж народ вообще все перевернет, у него память странная…

— Типун вам на язык, граф, — сказал я. — Я короля Фальстронга чтил и уважал!

— Короля Гиллеберда вы вообще обожали, — напомнил он. — По крайней мере, так местный народ понимает ваши звучные похвалы в его адрес. Если бы какая-то сволочь его не убила, наверняка предательски, вы были бы его верным учеником и последователем, это все говорят в Турнедо.

Я сотворил перед ним большую чашку с крепким и горячим кофе, наполнил вазочку сдобным печеньем, которое здесь появится через несколько сот лет, себе взял точно такую же чашку, отхлебнул и только тогда сказал недовольно: