Ричард Длинные Руки - принц
Шрифт:
— Не обязательно, — ответил я, — информацию можно собирать разными путями.
— Ну-ну, — сказал он с прежним недоверием, — пора бы уже, мой лорд, оставить простую работу… простым людям.
— Ха, — сказал я, — но если они слишком простые?
— Ну, — пробормотал он, — все-таки лорд — это лорд. Вы должны быть примером.
— Палант, — сказал я проникновенно, — мы издавна договорились с графом Альбрехтом, когда он еще не был графом, что если я исчезаю, то он распускает слух, что мое высочество изволило тайком пойти по непотребным бабам! Вы понимаете?
Он пролепетал
— Н-нет… Не совсем…
— Это всем понятно, — объяснил я, — такое все одобряют… хоть и не вслух.
Он сказал несчастным голосом:
— Ваше высочество, но… как можно?
— А вы где живете, — поинтересовался я, — уже в Царстве Небесном? Не-е-ет, а это значит, что если попали в стаю уток, то надо хотя бы изредка покрякивать.
— Но…
— Все поймете, — сказал я безжалостно. — Объяснение должно быть уважительным. А такое у нас уважают, мир людей сумасшедший, даже тролли смеются. Потому, если я исчезну, вы что-нибудь придумывайте такое, чему люди поверят с удовольствием. И охотой.
Часть вторая
ГЛАВА 1
Совет лордов собрали из двадцати человек, хотя вендоверцы сперва предлагали пятьдесят, но Растер сразу заподозрил хитрость и обвинил в этом наших противников. Дескать, нашу сторону ослабят на двадцать пять — тридцать могучих и знатных рыцарей, в то время как сами в совет пришлют такое же количество дряхлых стариков, которых водят под руки.
Я их заседаниями не интересовался: Меганвэйл поспешно двинул по моему приказу все боеспособные части, как и Палант, и за два дня наши войска с ожесточенными боями захватили почти треть королевства Вендовер. На переговорах тут же наметился не просто прогресс, а прямой прорыв: граф Колридж вдруг заявил, что после долгого размышления они пришли к выводу, что герцог не имеет права удерживать Ротильду в своей власти, раз уж она является женой, пусть и во временном браке, принца Ричарда Завоевателя.
Я помалкивал, что и сама Ротильда не хочет оставаться у герцога, это не довод, кто же спрашивает женщин, лишь обронил, что мудрое решение Совета по этике стоит весьма и должным образом как бы приветствовать.
Граф Энтони Спенсер заявил, что решение наконец-то принято, оно в мою пользу и потому военные действия нужно тут же прекратить, однако сэр Растер, которому не терпелось воевать дальше, возразил, что пока леди Ротильда не окажется в нашем лагере, ни о каком прекращении карательной операции не может быть и речи.
Он вообще, как я заметил, часто и с удовольствием повторял этот новый термин — «карательная операция», что поднимает нас на недосягаемую высоту, дескать, можем карать, как детей, целые королевства!
Сэр Колридж заверил:
— Можете не сомневаться, если мы приняли такое судьбоносное решение, то леди Ротильда будет доставлена в кратчайшее время!
— Тогда войска и остановим, — прорычал Растер с угрозой.
Вдали показалась четверка коней, мужик на облучке настегивает их яростно, повозку нещадно подбрасывает на всех кочках. Я с сочувствием подумал, как же
Как только коней начали притормаживать, к ним выбежали навстречу и ухватили за уздцы, повозка остановилась.
Меганвэйл быстро взглянул на меня.
— Прибыла Ротильда?
— Наверное, — буркнул я.
Он спросил нерешительно:
— Вы… не намерены помочь ей выйти?
— Пока нет, — ответил я. — Весьма зол на эту дурацкую войну, что отвлекает меня от великих планов. А Ротильда — виновница.
— Ну, — пробормотал он, — разве что косвенная… Обязанностями пренебрегать не дано даже императорам…
Из повозки вылез, хромая и держась за поясницу, слуга в богато расшитом кружевами камзоле, придержал дверцу, а оттуда выбрался человек в настолько роскошном костюме и с двумя золотыми цепями на груди, что да, ближе к королеве и нет человека.
Когда он разогнулся, я, к великому облегчению, узнал графа Меркеля, в самом деле самого верного Ротильде человека. Тогда он, подлечившись у нас, заявил, что возвращается к королеве, чтобы служить ей верно и преданно, после чего исчез.
Он, тоже хромая и морщась, поспешил ко мне, преклонил колено и поцеловал руку.
— Ваше высочество, — сказал он, не поднимаясь, — я ваш вечный и преданный слуга за все те усилия, что вы предприняли по спасению моей несравненной и драгоценнейшей госпожи и повелительницы Ротильды Дрогонской, королевы Мезины!
На этот раз я не стал поправлять, что она не королева, сам уже начинаю с неким дальним прицелом время от времени называть ее так.
— Ладно-ладно, граф… — сказал я с неловкостью, все не могу привыкнуть, что мне частенько целуют руки, особенно не по себе, когда это делают почтенные люди постарше меня. — Я весьма как бы… даже зело! И не просто так, должен был!.. Общественное мнение обязывало, так сказать и даже эдак. Да встаньте же!
Он поднялся, сказал с укором, весь сияющий и счастливый:
— Ваше высочество, что вы на себя наговариваете?.. Долг, общественное мнение… Как будто бы вы и без этого не ринулись бы спасать Ее Величество!
Из его памяти как будто стерли мой отказ ее спасать, весь лучится счастьем и смотрит на меня с любовью. Я подумал, что, может быть, в том и счастье, чтобы время от времени стирать все тяжелое, что омрачает нам жизнь?
— А сама Ротильда? — спросил я.
— Ее Величество скоро прибудет, — сообщил он. — Мы выехали в одной повозке, но я попросил позволения поспешить вперед, чтобы предупредить вас.
— Разумно, — согласился я. — А то я бываю…
— Ваше высочество?
— Быстрым, — пояснил я. — В смысле, что меня рогатые ангелы могут унести на другой конец королевства.
Он сдержанно улыбнулся, понимая, но не одобряя вольнодумную шутку.
— Ваше высочество, я, с вашего позволения, пойду начну приготовления? Со мной еще трое, но их так растрясло, что не решатся выйти.
— Пусть выпадывают, — посоветовал Меганвэйл. — Или выпадают.
Я кивнул Меркелю.
— С Богом, дорогой граф.