Ричард Длинные Руки - принц

Орловский Гай Юлий

Я ударил его мечом плашмя по плечу и сказал торжественно:

— Я, принц Ричард, волею избравших меня и присягнувших мне дарую вам титул виконта, сэр Боллейн!.. Можете встать, виконт.

Он вскочил, ликующий и сияющий, в глазах счастье перемешивается с недоверием, что получил титул, когда совсем не ожидал, а я повернулся ко второму коленопреклоненному.

— А вы, как я понял, виконт Константин Хайгелорх?

— Да, ваше высочество!

Я ударил его мечом по плечу и сказал так же медленно и строго:

— Я,

принц Ричард, волею избравших меня и присягнувших мне дарую вам титул барона, сэр Хайгелорх!.. Можете встать, барон.

Он вскочил с легкостью, хотя доспехи на нем посечены, а опускался на колено с некоторым трудом.

— Ваше высочество!

Я вскинул ладонь, прерывая благодарности.

— Вы сделали великое дело. Ощутив, на чьей стороне правда, вы поступили по велению совести и чести, игнорировав мелкие и простенькие призывы встать под знамена мятежников, что принесли бы королевству только горе. Такое свойственно только очень честным и сильным людям, способным поступать как надо, а не как говорит и настаивает большинство!.. Идите оба и отпразднуйте.

Они поклонились и отступили, их сразу же подхватили под руки радостные друзья и утащили, как понимаю, отмечать повышение в титулах.

Я повернулся к Бредли.

— Итак?

Он проводил взглядом счастливцев, лицо оставалось суровым, но взгляд потеплел.

— Они в самом деле сражались лихо. Хотя я не уверен в их так уж кристально чистых мотивах…

— Да это не так важно, — ответил я безмятежно. — Но если подчеркивать, что честность, стойкость и прочие качества вознаграждаются…

Он кивнул.

— Да, конечно. Политически это прекрасный ход. Я надеюсь, поражение мятежников отрезвит. Не говоря о том, что завтра подойдут отряды сэра Генкеля и сэра Дерпта. А от сэра Зункеля пришло сообщение, что им в мое распоряжение откомандировано пять тысяч тяжелой конницы, три тысячи копейщиков и тысяча лучников!

— Когда прибудут?

— Со дня на день. Так что им конец, — заверил Бредли.

Он смотрел в ожидании, я покачал головой.

— Истреблять налогоплательщиков — подрывать экономическую базу либерально ориентированных свобод. Прикажите немедленно потребовать выдать зачинщиков, сейчас они подавлены, воинский дух сокрушен.

— На каких условиях?

— Без условий, — отрезал я.

— А если выдадут?

— Повесить немедленно, — сказал я. — Нам не нужны восстания. Все должны затихнуть… а за это время народ сообразит, что мы им дали намного больше, чем предлагают их лорды! Ишь, пять лет без налогов!.. А потом снова в рабство?

Бредли нахмурился, вешать благородных людей не принято, но кивнул и сказал ровным голосом:

— Все сделаем. Думаю, мы уже погасили пожар. Это поле… отрезвит любого.

ГЛАВА 13

На землю давно пала ночная тень,

на небе серебрятся звезды, вдали на стенах мятежной крепости видны оранжевые огоньки факелов, а здесь вдоль поля брани полыхает множество костров, вокруг которых воины разогревают или готовят еду заново.

В поле над телами убитых начал сгущаться туман. Я с трудом поднялся, что-то почудилось там странное. Старый воин, что поил меня горячей похлебкой, поддержал меня, но я покачал головой.

— Отдыхайте…

Они остались у костра, ноги мои подрагивают от усталости, но я заставил их нести меня между трупов к волнам поднимающегося тумана, что медленно накрывает тела павших.

Когда входишь в туман, он уже не кажется таким густым, как издали, однако странное и тревожное чувство, когда оказываешься в этом странном мире, не приспособленном для жизни.

По нему, как по морю, то и дело проходят неспешные волны, он то сгущается, то становится совсем прозрачным, но по мне снова прошла предательская дрожь, а зубы застучали.

Если не обманывают глаза, то в клубах тумана впереди над трупом молодого воина склонился настоящий призрак. При желании его можно принять за сгусток земных испарений, однако очертания фигуры достаточно отчетливые.

Я ухватился за крест на груди, с трудом выговорил дрожащим голосом:

— Отойди, упырь… Не тронь христианскую душу. И тело не тронь!

Призрак поднял голову, лицо полупрозрачное, но заметно, что это немолодой мужчина с суровым лицом и упрямо выдвинутым подбородком.

Я похолодел: в его груди зияет жуткая широкая рана. К счастью, ниже пояса туман истончается, призрак просто висит в воздухе, и не вижу, насколько он изувечен еще.

— Я не упырь, — донесся безжизненный голос. — Я его отец…

— Ох, — сказал я, — прости, я сожалею…

Он ответил бесцветным, как он сам, голосом:

— Это наша судьба… сражаться и умирать в битвах…

— Увы, не повезло, — сказал я с неловкостью, не зная, что сказать. — Я опоздал.

— Да, — ответил призрак. — Если бы он не умер сразу, ты бы его спас, а?.. Я видел, ты отдавал свою жизнь одинаково всем, кто только что сражался друг с другом…

— Ну, — пробормотал я, — после битвы они все только люди. И спасать нужно всех.

Он сказал тем же ровным, безжизненным голосом:

— Спасибо… Но сейчас я хочу забрать его с собой… Давай, сынок, проснись от вечного сна… Поднимайся, поднимайся!

Я спросил достаточно глупо:

— А… куда?..

Он ответил отстраненно, занятый павшим:

— Он может остаться здесь гнить годами… а потом скитаться неприкаянным призраком… может найти убежище в своих костях… и тогда злобные некроманты получат возможность поднять его и послать творить злые дела…

Я сказал торопливо:

— Да-да, это будет не весьма… Я могу помочь?