Ричард Длинные Руки - принц
Шрифт:
Я поднялся в седло, Бобик сразу ринулся в сторону юга, но оглянулся с вопросом в коричневых глазах: я угадал?
— Абсолютно, — подтвердил я. — Все вы понимаете, мои замечательные морды.
Бобик стелется над землей длиннющими прыжками, Зайчик старается догнать, я в азарте решил срезать дорогу, здесь она делает довольно большой зигзаг, обходя гряду небольших, но непроходимых для армии гор, хотя вполне доступных для охотников, искателей и прочего люда вроде нас.
Воздух сразу стал суше и острее, даже запершило в горле, словно мы поднялись на бог весть какую высоту,
Мы то и дело пересекали быстрые горные ручьи, что не текут, а прыгают сверху с камня на камень, часто вообще срываются каскадами водопадов, и мир здесь дик, первозданен, нетронут, словно и все войны магов проходили мимо.
Бобик впереди остановился, шерсть на загривке поднялась, а когда мы догнали и поравнялись с ним, впереди на тропу вышел исполинский огр. Звериные шкуры свисают от плеча до колен, в горах холодно, на плече огромная дубина из цельного дуба, только корни обломаны, а сверху покоится еще и туша громадного горного барана.
Он зарычал и начал снимать с плеча свою палицу.
Я крикнул:
— Эй ты, лохматый!.. Эта дорога выводит в долину или лучше ехать вон той, что дальше?
Он продолжал рычать, но все тише, наконец я услышал хриплый рев:
— Ближе… там внизу болото… дальше — ровно и твердо…
— Спасибо! — крикнул я. — Удачной охоты!
Я пустил Зайчика вперед, проходя совсем близко от этого свирепого гиганта, и хотя внутри все сжалось — а вдруг эта живая гора шарахнет со всей дури дубиной, ею можно носорогов бить, как мух, — но старался даже улыбаться, политика приучила, и так благополучно проехали мимо, а когда уже отдалились на несколько ярдов, в спину догнал рев:
— И вам троим тоже…
Даже вежливый, мелькнуло в голове. Хотя это обязательное условие выживания. Невежливые истребляются всегда, и хотя в каждом поколении рождаются новые невежи, но их все меньше и меньше. Генетический отбор идет медленно, Господь не спешит, у него впереди вечность, но все же мир меняется к лучшему.
ГЛАВА 15
Истанвил ожил, раньше мои воины были на каждом углу, а теперь как-то исчезли, но не потому, что исчезли в самом деле: местный народ постоянно уже безбоязненно толчется на улицах, обсуждая новости и мою Хартию, и воины просто потерялись в этой массе.
Во дворе конюхи радостно бросились навстречу, Бобик для проформы гавкнул на них и ринулся в распахнутые двери главного здания.
Я отсутствовал всего неделю, а за это время на аллеях появились прогуливающиеся дамы и вельможи, которых я вроде бы не приглашал ко двору, как-то сами пригласились. Или же это работа Альбрехта, он утверждает, что в этом мельтешении придворных имеется некий потаенный и нужный для государства смысл.
Все разворачиваются в мою сторону и почтительно замирают в поклонах. Держатся, однако, с достоинством, все-таки это Альбрехт пригласил, судя
У главного входа по обе стороны строго смотрят крепкие парни в настоящих рыцарских доспехах, хотя вряд ли это рыцари, сторожить — работа не для благородного сословия, зато когда я вошел в просторный холл, сразу заметил отличие: в прошлый раз здесь стражу несли воины из отряда Бальдфаста Бредли, а сейчас их то ли заменили, то ли просто переодели в крикливо-парадную одежду дворцовой гвардии: в красное с черным, множеством золотого шитья и в вычурные шляпы с перьями.
Даже копья, покрашенные в пурпурный цвет, выглядят не столько оружием, как чем-то красочно-церемонным, хотя вижу, что это настоящие, боевые, а острия заточены, как бритвы.
В главном зале и прочих тоже стража словно бы исчезла, хотя на самом деле вместо доспехов теперь у них яркие камзолы, а то и вовсе камзолы поверх кирас.
Все почтительно поворачиваются в мою сторону и застывают в поклонах, мол, признают меня верховным лордом, который держит власть в крепко сжатом кулаке.
Я бодро взбежал на второй этаж, здесь уже стража, отобранная лично мною, ближе всех к лестнице стоит Айсватер, затем Хрурт и неразлучный с ним Ульман…
Я спросил тревожно:
— Как с Динальдом?
Айсватер ответил мирно:
— Спасибо, ваше высочество, мы не жалуемся.
Я спросил настороженно:
— А что случилось?
Он чуть пошевелил плечами.
— Да так… Он так маскируется под стену, что идешь мимо и не видишь, а он сзади ка-а-ак гавкнет!.. Ну а мы и так все время настороже…
— Понятно, — сказал я с удовлетворением, — осваивается парень. Хорошо. Где он сейчас?
— Возле ваших дверей, — сообщил Айсватер. — С Переальдом.
Я кивнул, пошел дальше. Переальда увидел издали, Динальда нет и близко, пока не присмотрелся лучше, уже предупрежденный, заметил, что рисунок кладки каменной стены в одном месте не совпадает, я кивнул Переальду, а в сторону Динальда сказал бодро:
— Прекрасная маскировка, Динальд!
Он медленно стал видимым, но проговорил еще из пустоты:
— Спасибо, ваше высочество. Как вы увидели?
— Государь все должен видеть, — ответил я, — и даже замечать. А ты хорош, хорош…
Сейчас он весь в чешуйчатой броне, даже лицо, хотя оно все-таки не в чешуе, а как бы из одинаковых таких прямоугольных чешуек, что не внахлест, как везде по телу, а плотно встык, а когда он улыбается или гримасничает, кожа или что там вместо нее растягивается, и между чешуйками можно рассмотреть нечто зеленое, в то время как чешуйки практически серые.
Гримасничать ему трудно, можно только на растяжение, но растяжение в одном месте обычно вызывает сжатие в другом, так что обычно его лицо выглядит застывшим, как бронзовая маска.
— Мы сделаем все, — сказал я, — чтобы отыскать, как это сделано и как можно этому дать обратный ход.
Он сказал смущенно:
— Ваше высочество… надо ли вам этим заниматься? Это наша работа и наш долг. Кто-то погибает, кто-то остается увечным, а я вот отделался всего лишь чешуей. Не стоит вам такой мелочью забивать голову…