Ричард Длинные Руки - принц
Шрифт:
Зондерсхаузен спросил нерешительно:
— А если все оставить как есть?
Я ответил со вздохом:
— Был нарушен закон. Лорд Голдвин не должен был силой захватывать трон!.. Понимаю, так было проще всего, однако стоило все-таки собрать всемезинское собрание лордов и выбрать наиболее достойного. Глас народа лордов — глас Господа и высший закон.
— Избрали бы лорда Голдвина, — сказал Зондерсхаузен.
— Не сомневаюсь, — согласился я. — Однако он поторопился, нарушил закон.
— Но все мы нарушаем…
— Увы, —
Зондерсхаузен ответил со вздохом:
— Это так, но…
— Хуже того, — прервал я, — и в глазах всех лордов. Одни скажут, что нет в мире справедливости, а другие увидят возможность для себя собрать сторонников, ворваться во дворец и тоже скинуть короля в своем королевстве.
— Ваше высочество! Такие ужасные вещи говорите…
— Ужасные, — согласился я, — но реальные. — А мы должны избегать даже возможности мыслей о насильственной смене власти. Потому если захват власти Голдвином оставить безнаказанным, то осмелеют очень многие честолюбцы и авантюристы… Нет-нет, мы должны защитить право, хотя я сам авантюрист еще тот… но я хоть понимаю, что это нехорошо.
Зондерсхаузен сказал грустно:
— Значит… посадить на трон Ротильду?
Остальные смотрели на меня с поникшими лицами.
В их глазах я видел скорбь и сожаление.
— Да, — ответил я с неохотой. — Ибо это законнее!.. Однако утвердить ее на троне с весьма ограниченными полномочиями. У нее характер крутой, сразу же возжелает расправы над противниками, а это недопустимо в правовом государстве, которого еще нет, но которое будет… ну, со временем. Потому нужно учредить парламент. Что это за дичь, поясню позже. А еще стране придется принять Великую Хартию Вольностей, что весьма ограничит права Ротильды. То есть никого нельзя будет даже арестовать и бросить в тюрьму без справедливого суда равных… Это защитит вас лучше любой армии!..
Все трое слушали с напряжением в лицах, стараясь ничего не упустить, только Зондерсхаузен напомнил с неуверенностью в голосе:
— А что с лордом Голдвином?
— Его отстраним от трона, — ответил я, — и сошлем на остров Святой Елены… Ах да, тут везде суша… В общем, сошлем в его родовые земли и запретим появляться при дворе.
Все трое перевели дыхание, Зондерсхаузен произнес с благодарностью:
— Очень великодушное решение.
— Просто правильное, — ответил я. — Мы должны добиваться всеобщего согласия. И конфликты разрешать либо в результате переговоров, либо в суде, но никак не в сражениях. Нам ценен каждый налогоплательщик. Особенно богатый.
Зондерсхаузен проговорил с сомнением:
— Но мне трудно поверить, что королева согласится с таким положением дел…
Я сказал с нажимом:
— При той форме правления, что я введу, править будете вы, а не королева!.. Ее дело — сидеть на троне и улыбаться. Принимать иностранных гостей,
Их лица все больше светлели, начинают соображать, что вообще-то им даже повезло с вторжением моих войск. Голдвин и Ротильда будут отодвинуты от реальной власти, а мудро и справедливо править смогут они, которых раньше держали и до сих пор держат в роли советников, к которым иногда прислушиваются, а чаще нет…
Когда все заканчивалось, я хлопнул ладонью по лбу.
— Ах да, в громаде державных дел мы как бы не должны забывать и о гуманитарных проблемах голодающих регионов… Нужно быть готовым к приходу светлого Царства Небесного, а там почему-то эти вопросы будут актуальны, как будто кого-то в самом деле интересуют эти голодающие… Как там эти двое… ну, детишки Ротильды?
Зондерсхаузен взглянул с удивлением.
— А что с ними?
— Ну, это… живы?
Он повел плечами.
— У них меньше всего проблем. Играют… В их мире никаких войн еще не существует. Их и раньше родители не больно баловали вниманием. Так что для них ничего не изменилось. Думаю, мало что изменится, когда лорд Голдвин уйдет.
Второй советник сказал негромко:
— Вы можете быть за них спокойны, ваше высочество.
— Почему? — спросил я.
Он ответил мирно:
— Сейчас фактически правите вы, ваше высочество, а не женщина. Лорд Голдвин удовлетворен полностью. С его стороны неприятностей не будет.
Зондерсхаузен добавил:
— Он восстал против женщины на троне, а не короля.
— Но я скоро уйду, — предупредил я.
Он взглянул на меня с вопросом в глазах.
— Но ограничения…
— Королевской власти? — спросил я. — Да, очень серьезные. Хорошенько, и даже весьма, проработайте мою Хартию прав и свобод. Не исключено, добавите что-то еще мудрое. Я же не бесконечно мудр, а просто зело мудр, но курс королевства не должен зависеть от прихоти одного человека!
Они с облегчением перевели дыхание, а кто-то пробормотал враждебно:
— Да еще женщины…
Армия Шварцкопфа вошла в Мезину полностью, я выехал навстречу, вручил ему карту и подробно проинструктировал, где расположить гарнизоны, какие дороги взять под контроль, какие города пропустить, а в какие ввести свои патрульные отряды.
— Все-то вы успеваете, ваше высочество, — пробормотал он завидующе. — Когда только и составили все это…
— Учитесь, герцог, — сказал я назидательно, — управлять государством. Сперва на чужом, чтоб свое не попортить.
Он ухмыльнулся.
— Спасибо, ваше высочество. Но не хотел бы и чужое портить.
— Тогда будьте особенно осторожны.
— Куда денусь! И так теперь хожу, как на птичьем дворе, где цыплята лезут под ноги.
Я сказал бодро, как принято говорить с кадровыми военными: