Ричард Длинные Руки – сеньор
Шрифт:
Зигфрид встал с чашей вина в руке, веселый, довольный.
– Выпьем же с разрешения нашего хозяина за нового рыцаря, за сэра Гунтера!
Все поднялись, я тоже встал, огромный зал дрогнул от мощного рева:
– За Гунтера!
– За рыцаря Гунтера!
– За сэра Гунтера!
Гунтер, красный и счастливый, раскланивался, прижимал руку к сердцу. Зигфрид обнял его и облобызался, как с равным. Священник под шумок незаметно покинул свое место, я услышал его сварливый и вечно недовольный голос:
– Сэр Ричард, вы заслужили славу и восхваление этих простых и бесхитростных людей! Они полагают это подвигом, в их глазах вы попрали дьявола и его приспешников… Теперь бы еще изловить Черного Пса, что воет по ночам у Больших Печенег…
Тоже мне соратник, подумал я вяло. Ответил рассеянно:
– Ну и что, если воет собака?.. Другое дело, если бы выла кошка. Или мяукала, не важно. Собаку сотворил Господь, а кошку – дьявол, потому все, что делает собака, это предзнаменование доброе. Бродящие в ночи, Зло видят только собаки, начинают выть, а это уж сами судите, плохой или хороший знак. Вы предпочли бы, чтобы вам в тишине перерезали горло? Собаки предостерегают, а кошки накликивают…
Он покачал головой, дряблое лицо стало строгим, а голос стал громче:
– Вы правы, дьявол чаще всего появляется в облике кошки, но иногда, чтобы обмануть нас, может явиться и в облике большого черного пса! А жителям того села как раз досаждает Черный Пес. Дьявол многолик, он пользуется любой возможностью, чтобы попасть к людям, войти в их дом, сеять смуту, ссорить мужа с женой, детей с родителями…
Голос его креп, становился звучным, как на проповеди, это профессиональное, уже и другие начали умолкать, поворачивались к нам, прислушивались, опустили чаши.
Я поморщился, эти нападки на дьявола сродни обвинениям камню, о который споткнулись.
– Дьявол никогда, – возразил я не так громко, но твердо, – никогда никем не может овладеть без согласия жертвы! Как вообще никто из его команды, как и он сам, не могут войти даже в дом человека без его приглашения. Обязательно громко и четко выраженного!.. Об этом уже забывают, и на бедного дьявола начинают вешать всех собак…
Священник смотрел с ужасом, воскликнул верещащим голосом:
– Вы слышите? Вы все слышали? Он защищает дьявола!.. Он защищает дьявола!
Это было неожиданно, я никак не думал, что начнет ссору вот так прямо за столом, после блистательной победы, дурь какая-то, в самом деле не видит своей выгоды, дурак.
– Я назвал его бедным, – сказал я терпеливо, – ибо дьявол в немилости у Господа, потому он и беден. Бог нас любит и нам помогает, разве это не главное богатство?
Я провел рукой широко в воздухе, показывая, что там за стеной гора трофеев, меня поняли, довольно заорали, на священника смотрели сумрачно, не порть, отче, праздник, но отец Ульфилла заявил непоколебимо:
– Главное богатство – верить в Господа нашего, верить истово, беззаветно… и тогда все сбудется!
Я стиснул челюсти, желание дал ему железным кулаком по его роже высветились на моем лице отчетливо, священник отступил на шаг, вскрикнул:
– Ага, молитва Господу нашему вызывает корчи?
За столом смотрели с недоумением то на меня, то на отца Ульфиллу, начали шептать молитвы, творить крестные знамения, многие хватались за амулеты и талисманы.
Я сказал зло:
– Господу нужны сильные и стойкие воины, а мы все – воины в борьбе с тьмой, дуростью и тупостью. Господу угодны лишь те, кто сам отвечает за свои поступки, как и хотел Господь, а не тот, кто смиренно ссылается на волю Господню, а сам и пальцем не шевельнет, чтобы идти по тропе, указанной Господом.
Отец Ульфилла сказал громко:
– Богохульник! Он не верит, что Господь всегда поможет слугам своим…
Я поднялся, пора этот балаган прекращать, дурак явно жаждет попасть в мученики церкви, взял чашу с вином и сказал громко:
– Давайте я расскажу случай, что имел место в моей стране. Стряслось в одном крае наводнение. Река вышла из берегов, начала заливать ближайшее село… Люди, что делать, со стонами и
Я перевел дух, молча отпил из чаши. Гунтер спросил жадно:
– И что, спас?
А Зигфрид, более практичный, спросил:
– Как спас?
Я открыл рот, они все смотрели жадно, в ожидании чуда, я сказал трезво:
– Вы не ответили, прав он был или не прав? Отец Ульфилла, почему молчите?
Священник смотрел исподлобья, глазки из-под тяжелых набрякших век поблескивают с подозрением, буркнул нехотя:
– Если верный слуга, то спасет. Господь не оставляет своих.
Я оглядел зал, сказал громко:
– Вода прибывала, прибывала. Наконец затопила и колокольню. Священник захлебнулся в грязной холодной воде, где плавали трупы мышей, кошек, барсуков, всякого мелкого зверя… Потом, когда душа понеслась на небо и предстала перед Господом, священник сказал с горьким упреком: «Господи, разве я не был твоим верным слугой? Разве не выполнял все заповеди? Разве грешил, разве не помогал бедным? Разве не верил тебе беззаветно? Так почему же…»
Я умолк, все молчали, ошарашенный Гунтер спросил с недоумением:
– А что ответил Господь?
Все в напряженном молчании ожидали ответа. Я допил вино, отец Ульфилла смотрел исподлобья, чувствует каверзу, но не знает, с какой стороны ждать удар.
– А Господь ответил, – сказал я после паузы, – «Идиот, а кто же посылал плот, лодку, а потом и целый корабль?»
Они остались с раскрытыми ртами. Я поставил пустую чашу, вышел из-за стола и пошел осматривать трофеи.
Глава 12
Пир, по идее, должен был длиться весь день и до поздней ночи, победа нешуточная, но едва я начал осматривать доспехи, как из донжона едва не бегом начали появляться жующие на ходу стражи. Вернигора уже унес к кузнецу все то, что надеялся после переделки приладить на себя, куча прекрасных доспехов непотревоженно возвышается на высоту человеческого роста, по форме напоминает казацкий или скифский, что одно и то же, курган. Последними вышли Гунтер, Зигфрид, Ульман и Тюрингем. Они сдерживали себя изо всех сил, уже благородные, надо и держаться соответственно, но души их прибежали первыми, с разбега прыгнули в кучу железа и начали рыться там, как тутанхамоны в гробнице Шлимана.