Ричард Длинные Руки – сеньор
Шрифт:
Я зябко пожал плечами.
– Неприятная перспектива!
– Не скажите, – возразил он. – Я знаю целое племя, которое этого страстно бы желало.
– Кто?
Он задумчиво посмотрел на кувшин. Тот приподнялся, завис над чашей, полилась тугая бордового цвета струя. Когда чаша наполнилась, кувшин благовоспитанно опустился на место и застыл, как вышколенный лакей. Я ожидал, что маг и чашу поднимет взглядом, но то ли побоялся расплескать, то ли еще чего, но взял по-человечьи, руки дряблые, высохшие, как птичьи лапы, отхлебнул.
– Внутри Дерева живут люди, – произнес он. – Да, там такие дупла, что обитают не семьями, а родами. Можно сказать, там разместилось племя. Когда-то это была одна пара чудаков, теперь же…
Наши взгляды встретились. Я сказал:
– Вы ждете вопроса, почему они живут в Дереве? Считайте, что я спросил.
– Они живут внутри этого Дерева, – повторил старый маг задумчиво. – Даже не знаю… завидовать им… или жалеть их?
– А что в их жизни не такое, как у нас?
Он пожал плечами.
– Смотря что рассматривать. В основе все то же самое, что и у нас. Рождаются, живут, страдают, умирают. В промежутках женятся, выращивают потомство. Которое тоже страдает, живет долгую жизнь, потом умирает…
– А в чем различие?
Он с грустной усмешкой посмотрел на меня.
– Они живут столько, сколько Дерево, в котором поселились.
– Ого, – сказал я, – такое огромное дерево живет лет тыщу, да? Или десять тысяч, как бабо… ебо… ладно, секвойя!
– Тысячу? – повторил он с презрительным недоумением. – Это даже не смешно. Тут есть травы, что живут по сотне лет. Я знаю деревья, возраст которых под сто тысяч. А Дерево, вы понимаете, вообще уникально.
– Ого, – сказал я уже громче. – Так кто же откажется… Гм, а как насчет того, что переехать, скажем, в город?
Он посмотрел на меня с заметно выросшим уважением.
– Сэр, вы сразу берете дракона за гребень. Да, живут долго, но только пока внутри Дерева. Нет, не только именно внутри, но должны питаться только соками и мякотью Дерева… у него древесина весьма усвояемая, уверяю вас!.. а также должны спать в хоромах, что внутри Дерева.
– Ага, – пробормотал я, – какая-то замкнутая экосистема. Возможно, даже симбиоз. Дерево дает приют людям, но и от них что-то требует. Это понятно, точно так же поступает бамбук с муравьями… да и тысячи других растений с разными жучками-паучками.
Маг спросил заинтересованно:
– Простите, я никогда о таком не читал в древних книгах мудрости…
– Да что читать, – отмахнулся я. – Вот выйдем на любую лужайку, я вам покажу десятки примеров симбиоза. В смысле, взаимопомощи между растениями и насекомыми.
– Но здесь люди!
– Это как сказать, – пробормотал я. – Кто-то назвал человека сладострастным насекомым, а это был, говорят, очень светлый ум. Хоть и подпорченный средой и существующим строем эксплуатации человека человеком. Сэр Сигизмунд?.. Вы нажрякались?
Сигизмунд вздрогнул, вытянулся сидя.
– Да, сэр!
– Надеюсь, вы ни хрена не поняли и вам не восхочется вегетатства. В смысле, жить растением, а не жрать растения. Нам пора дальше, если вы уже отдохнули.
Сигизмунд намек понял, пулей вылетел из-за стола. Когда мы с магом вышли на крыльцо, он уже седлал своего коня. Маг посматривал заинтересованно, но деликатно помалкивал. Я вышел на полянку, присел на корточки. Он подошел и сразу же опустился рядом, я показывал на любого проползающего жучка и объяснял, как насекомые симбионтничают друг с другом, с растениями, как сами растения сотрудничают с насекомыми всех видов: крылатыми, подземными, прыгательными и ползательными. Маг слушал с раскрытым ртом, я открыл для него целую неизведанную область, целую страну, да что страну – мир, который куда богаче и огромнее нашего.
Наконец я оглянулся на Сигизмунда, закончил:
– Да вы сами все увидите, дорогой маг. Их мир перенаселен, там все переплетено и взаимосвязано, все сотрудничают друг с другом, все-все!
В глазах мага было изумление и растерянность. Мы с Сигизмундом уже заняли места в седлах, когда маг наконец с кряхтением и щелканьем ломаемого льда в коленях поднялся, разогнул спину.
– Я уж думал, – сказал он ломким голосом, – что доизучаю Дерево – и все…
– Если начнете изучать симбиоз трав и насекомых, – сказал я, – придется стать бессмертным…
– Почему?
– А все новые формы, в смысле, способы содружества появляются и появляются… Спасибо за обед!
– Вам счастливой дороги, – ответил маг. – Вы в самом деле… рыцарь?
Когда я оглянулся через пару минут, он уже стоял на четвереньках в траве, зад выше головы.
Глава 8
Еще несколько дней двигались среди островков могучего леса, половину из них – в тени Дерева. Но и потом, когда подобно горе медленно и величаво отодвинулось за спину, мы ощущали могучий запах его листьев, а воздух был свеж, чист и накислороден. В такой прохладе двигались еще долго, когда вдруг впереди зелень исчезла, земля показалась темно-коричневой.
Сигизмунд перекрестился, я привстал в стременах, всматриваясь, Сигизмунд забормотал молитву. Впереди и в стороны простирается ровная, как выжженная ядерным ударом, равнина. Над головой солнце стало мутным, слишком огромным, чтобы быть настоящим. Кони пошли неохотно, под копытами застучало коротко и сухо, будто двигались по пересохшим костям.
В воздухе сильный запах дыма, гари, горячей плоти, но до горизонта везде пусто, только ветры от одиночества закручиваются в большие или маленькие смерчи, начинают гоняться один за другим. За одним протянулся выжженный след, кое-где оставалась кипящая лава, я понял, откуда запах гари, оглядывался, там удалялась зеленая равнина с островками рощ, там влажный воздух, там сочная трава…
Проехали пару часов, навстречу начал дуть ровный устойчивый ветер, очень горячий, словно приближаемся к работающим дюзам космического корабля. Сигизмунд постанывал сквозь зубы, лицо его быстро обгорело, превратилось в рыхлую вспухшую маску. Он пробовал накрывать голову тряпками, но сухой ветер иссушал кожу, выпивал не только пот, но и вытягивал влагу из тела. Мы чувствовали себя иссохшими скелетами, где вот-вот в мешке из кожи начнут стучать кости. Шлем разогрелся, как сковорода, можно жарить яичницу, Сиг снял свой, сначала держал на руке, потом привязал к седлу, морда распухла, как булка из печи, доспехи раскалились, да и я ощутил себя консервами в плотно запаянной банке, ну и запахи, конечно, воняет от нас, аж глаза режет. Во рту пересохло, язык царапает десна.