Ричард Длинные Руки – штатгалтер
Шрифт:
Он ухмыльнулся.
– Ага, сразу повеселел!.. И заинтересованности в блудливых глазках прибавилось. Одно дело слушать о нужном, другое – о приятном. Высших демониц всего четыре, из них двое – высшие. Первая – Лилит, вторая – Махлат, вы с нею уже пообщались, чему я все еще удивляюсь… и две от соития ангелов с земными женщинами: Наама, младшая сестра Лилит, она теперь жена Асмодея, и последняя – Аграт бат Махлат. Как ты, надеюсь, догадался уже, это дочь твоей знакомой Махлат. Остальные все мельче, хотя их великое множество. Перечислить?
– Нет-нет, – сказал я поспешно. – Будь я баннерным рыцарем или даже бароном, тогда да, но я король, так что простые демоницы пусть остаются для людей рангом пониже.
– Для графов?
– Даже для баронов, – разрешил я великодушно.
Он сказал с одобрением:
– Ты хорош, гордыня Люцифера перед твоей… тьфу, прах. Даже не знаю, почему ты еще не в аду? В самой глубокой яме?
– Могу предположить, – ответил я.
– Почему?
– Люцифер, – сказал я, – жаждал всего лишь сместить Творца и сесть на Его место. Борьба за трон. Никаких новых идей, как сделать мир лучше. Просто опустить зад на сиденье трона, взять в руки скипетр и державу и окинуть всех надменным взглядом. Дескать, теперь вас и ваших жен буду иметь, как захочу и когда захочу!..
– Ну-ну, – сказал он с интересом. – А что может быть еще?
– Борьба за трон может быть оправдана только в одном случае, – подчеркнул я, – если есть ясная и продуманная программа, как сделать мир прекраснее! И сторонники этого борцуна должны поддерживать именно программу, а не самого лидера. Для того чтобы после победы работать еще больше, делая мир прекраснее, а не наслаждаться властью над побежденными!
Он слушал не только с интересом, но уже и с напряжением, стараясь понять это новое, что приходит в мир с быстро развивающимся человеком.
– Хочешь сказать… Люцифера не за гордыню?..
– В яблочко, – сказал я. – Была бы у Люцифера такая программа, Творец сказал бы с радостью: ты молодец! Вот тебе власть, бери и делай этот мир еще прекраснее. А я пока розы повыращиваю. Или капусту. Но у Люцифера ничего не было, кроме зависти и жажды власти ради самой власти!.. А проросло все из гордыни, что, дескать, он такой же по блеску и величию, а сидит на ступеньку ниже.
Он долго молчал, коньяк отхлебывал с большими паузами. Несколько запоздало я сотворил горку мясных деликатесов. Азазель посмотрел с подозрением.
– Настоящее?
– Как и вино, – ответил я.
Он сказал с тяжелым вздохом:
– А Насира творит только видимость. Его вино, правда, тоже можно пить, а пищу есть, но вино не пьянит, а пища не насыщает.
– Это натуральное, – заверил я. – Принцип иной. Мы же, сам знаешь, по чьему образу и подобию. Начинаем с малого, но все настоящее. Потому и будем драться за этот мир, как муравьи, не щадя живота своего. Чтобы от малого переходить к большому, потом к великому, а затем…
Я замолчал с многозначительным видом. Он посмотрел искоса, зябко передернул плечами.
– Страшно и подумать, что натворите.
Вдали над холмом остро блеснуло. Я дернулся, едва не выронил фужер. Со сверкающей, как раскаленная добела спица, вершины скардера ударил яркий луч света, направленный вертикально вверх.
– Заработало, – прошептал я.
Азазель подхватился, наклонился над перилами.
– Эта штука… послала о себе весть?
– Похоже, – проговорил я с трудом. – Вряд ли это маяк, как мы привычно думаем, цепляясь за местные реалии, но… Такое Маркус уж точно заметит… Не может не заметить!
Он спросил жадно:
– Думаешь, клюнет?
– Спроси что-нибудь полегче, – ответил я с тоской. – Но даже, если весь Маркус – чисто механический девайс, и то должен проверить, что это.
Он кивнул.
– Ну да, а люди проверят обязательно. Если в нем, конечно, люди.
– Да и демоны должны проверить, – сказал я. – Слишком уж это не из нашего мира. То ли демоны оставили, то ли ангелы…
Исполинская спица скардера светится на верхушке розовым, переходящим неторопливо в пурпур.
– Странно, – сказал я, – что ничего не можете рассказать о том, что было раньше. Все-таки Великие Войны магов сотрясали всю землю!
Он покачал головой.
– Думаешь, ангелов ваша жизнь хоть чуть-чуть интересовала? Они, правда, замечали, что люди то уничтожают себя почти полностью, то снова вылезают из нор и стремительно заселяют землю. Потому и не могут ничего рассказать о предыдущих цивилизациях, об их мощи и причинах гибели. И только с появлением Христа и созданием церкви что-то изменилось. Даже не что-то… многое изменилось!.. Ты эту ночь проведешь снова в постели той пышечки?
Я с тоской посмотрел на багровое зарево, настоящий ад в небе, страшно даже всматриваться чересчур пристально.
– Нет, – ответил я. – Просто, наверное, прогуляюсь перед сном.
Его улыбка стала шире.
– И снова у двери спальни той леди?
Я возразил с достоинством:
– У меня есть и другие интересы. В смысле, не просто другие, а высокие!
– Слушай, паладин, – сказал он заговорщицки, – а ты мне нравишься. Может быть, зайдем оба? Вдруг она только обрадуется?
– Нет, – сказал я поспешно, – я больше в такое не играю. Теперь смиряю себя, и вообще…
Он всмотрелся пристально, в изумлении покачал головой.
– Да ты через все это прошел!.. И ты все еще паладин?
– Я потом стал паладином, – сказал я нервно. – Когда завязал. Все, хватит, я теперь нравственный и почти непьющий. В общем, как бы. Скоро в церковном хоре петь буду и на спицах вязать. Или крючком, еще не решил. Так что уступаю, иди один.
Он посмотрел с интересом.
– Что, решил вовремя остановиться? Мудро. А силенок хватит?