Риданские истории II
Шрифт:
Люди крепко взялись за веревочные концы и изо всех сил стали тянуть на себя. Старуха была не менее семи футов в высоту, и сколько она весила оставалось загадкой даже для самого дьявола. И все же крепление у основания постамента дрогнуло, и с тихим треском старуха на дюйм качнулась в сторону. Со второй попытки статую удалось накренить еще сильнее.
Стража явилась на площадь в тот момент, когда старуха наконец сдалась и с оглушительным грохотом рухнула вниз. Один из тянувших попал под ее осколки, на которые она разлетелась в момент удара о камень площади. У него была рассечена голова до самого черепа. Он вздрагивал в агонии недолго. С полминуты, ровно до той поры, когда две стрелы, пущенные из арбалета, попали в грудь бородачу, что раздавал факелы, и пробили его тело насквозь. Он упал рядом с прибитым статуей. Следующая стрела впилась молодому проповеднику в живот острым стальным жалом. Рана тут же невыносимо вспыхнула жарким огнем, словно крыша одного из пылающих перед его глазами домов. Выронив из рук книгу, он упал сначала на одно колено, затем завалился на бок и скрючился от сильнейшей боли, невольно подтянув колени к груди.
Стража грозно выдвинула вперед копья и шеренгой двинулась на оставшихся. В этот момент ударил гром. За ним еще один раскат взбудоражил небо, и на землю хлынул холодный дождь. Небо сгустило свои мрачные краски и стало иссиня-черным.
И в этот момент осколки статуи завибрировали, засветились пурпурным и аметистовыми цветами. Из обсидиановых булыжников потянулись струйки черного и белого дыма. Они тянулись выше и выше, закручиваясь в колышущиеся туманные клубки. Когда эти клубки приняли округлые формы, имевшие по отростку, похожему на хвост, с противоположной от хвоста стороны вспыхнуло по светящемуся огоньку-глазу. И тогда эти туманные существа заметались в воздухе над обломками, закружились вихрем. Стража и люди застыли в оцепенении, глядя на ужасающий танец этих странных существ.
Проповедник еще был жив, он до последнего боролся с темнотой, лезущей в глаза, и огнем, что жег его рану. И он без страха вглядывался в очертания туманных клубков, пока его глаза не превратились в стеклянные шарики, кричащие и после смерти: «Моя вера была со мной до конца. Я не ошибся. Зло ДЕЙСТВИТЕЛЬНО крепко осело здесь и пустило свои ядовитые корни в проклятую землю, а вы не слушали и не услышали…»
Темнота еще больше нависла над городом, хотя до наступления вечера еще оставалось несколько часов. Летняя жара сменилась осенним холодом. С улиц завыли бездомные собаки. Воздух крепко пропитался едким дымом, а колючий ветер подхватывал своими крыльями удушливую вонь и перебрасывал пламя огня с одной крыши на другую, будто некий великан оставлял огненные следы, направляясь на запад.
Тем временем беснующиеся в беспорядке светлые и темные клубни тумана стали проявлять интерес к людям. Они рассыпались в разные стороны, как разлетаются бусы с разорвавшейся нити. Отростки на их телах затряслись, и чудища ринулись в атаку на ошеломленных от страха простолюдинов и вооруженных копьями стражников. Врезаясь своими телами в жертв, они отбрасывали тех на добрый десяток шагов. Двое из стражников от таких жестких ударов напоролись на оружие своих же товарищей и упали замертво. Другие били в сгустки тумана копьями, но наконечники проходили сквозь них, не причиняя никакого вреда. Простолюдины бросались кто куда, спотыкаясь о светящийся обсидиан, сияние которого поднималось все выше и выше к небу ослепительным заревом. В отличие от обученной военному делу стражи, что безрезультатно пыталась бороться с чудовищами, каждый в ужасе искал темный угол, чтобы спрятаться от злобных существ.
Вдруг под их ногами задрожала земля, загромыхали дрожащие камни, которыми была устлана площадь. Постамент статуи со странным чавканьем вылетел из земли, словно пробка из бутылки, и приземлился в нескольких футах от своего места, раздробив упавшему навзничь стражнику лодыжку и раскрошившись на несколько больших чернеющих кусков. Человек взвыл от боли, но его крики заглушил последующий за обсидиановым плевком гораздо раскатистый и громкий удар, что разверз землю громадным, светящимся белым светом кратером. Каменные булыжники разлетелись в стороны, словно стена крепости, куда попал пушечный снаряд, и несколько из них попало в людей. Послышались стоны боли тех несчастных, в кого врезался булыжник. Еще двое из простолюдинов потеряли равновесие – под ними обрушивалась земля в открытый кратер. Через мгновение те с нечеловеческими воплями ужаса исчезли внутри зияющей дыры.
Злобные туманные клубни зависли в воздухе и обратили свои горящие глаза к свету. На секунду время будто остановилось. Но затем из недр земли вырвалась в грозное черное небо колонна яркого света. Она тянулась толстенной тетивой, пробивая насквозь тяжелую завесу дождевых туч. Наконец тело светящегося червя, махнув кончиком своего хвоста, целиком исчезло в вышине, а небо раскололось на части. На кусочки молочной пенки и темные-темные облака. И облака эти великим множеством отпрянули от места удара и поплыли по небу. Сквозь прогалки между ними открылось беззвездное полотно и круглый шар большой белой луны. Все те, кто в этот час устремил свои взгляды в вышину, видели, как эта луна сделала оборот вокруг своей оси и повернулась лицом к земле. Страшным лицом обсидиановой старухи! Она стреляла по сторонам злобными глазами, как будто искала что-то. Вскоре она остановила свой пристальный звериный взгляд на западной части Ридана. Туманные чудовища тут же оставили в покое выживших на площади и устремились на окраину города, уничтожая на своем пути все, что только можно было пробить насквозь своими телами. Несколько таких шаров отделились от стаи и повернули к поместью бургомистра. Еще через четверть часа на окраину приземлился и белый червь, упав с небес недалеко от побережья. А когда холодные тучи растаяли в вышине и утих ледяной ветер, колонна яркого света уже перебралась на далекий остров к юго-западу и засияла там аметистовым искрящимся облаком. Луна поблекла и лицо старухи исчезло без следа. Кошмар наяву закончился.
Пройдет совсем немного времени, и чувство неминуемой гибели покинет сердца людей, которые стали свидетелями ужасающей картины, как оставили в тот же вечер их город и странные существа, что явились из недр земли под Риданом.
Кратер быстро затянется, как ссадина от пореза. И единственным напоминанием о себе будет лишь еле заметный шрам на коже земли.
Придет новый бургомистр, отстроит сгоревшие кварталы. Возведет другую статую, которая станет для жителей символом надежды и справедливости.
Но пока еще часть города пылала пожаром.
На улицах царил хаос.
Гибли люди.
Такое случилось однажды. Давно…
Проклятье медвежьей крови
Утомленный изнурительным продвижением вглубь густой лесной чащи, Сайрус без сил опустился на одно колено, используя длинное охотничье оружье, как опору. Прямо перед ним посреди густого папоротника поблескивал родниковый водоем, размерами чуть больше дождевой лужи. Бьющая из земли вода не застаивалась в этом месте, а перетекала в узкую промоину и дальше пряталась в траве.
Сайрус заглянул в этот крошечный прудик. В отражении воды он увидел пожилого мужчину с длинными седыми волосами на голове и двухдневной щетиной на осунувшихся щеках. Его холодные голубые глаза прятались в морщинах под густыми бровями.
– Тебе не выследить оленя, дружище. Смирись с этим, – печально сказал он своему отражению. – Предоставь охоту тем, кто моложе и сильнее, – и он поглядел вслед удаляющимся людям, что петляли вокруг деревьев в ста шагах от него. – Джерри, Майкл, Грэг и Тони, – он по пальцам перечислял других охотников, – они не первый раз держат ружья. Опыта у них меньше, зато ноги быстрее, глаза зорче, а слух острее…
Сайрус зачерпнул в ладонь холодной воды и протер лицо и шею. Он почувствовал приятную свежесть. Проделав это еще несколько раз, Сайрус медленно распрямился во весь рост. Затем набрал полные легкие воздуха и с облегчением выдохнул. Сердце перестало выбивать барабанную дробь в груди и вошло в привычный ритм. Дыхание восстановилось, а шум в голове и ушах сменился благодатной тишиной леса.
Внезапно самобичевание Сайруса накрыла большим покрывалом гордыня, и он процедил сквозь зубы:
– Ну уж нет. Пока еще кровь течет в моих жилах, я не отдамся в руки хилой и жалкой старости. Лучше умру от усталости, преследуя добычу, но не сдамся!