Риф Скорпион (cборник)
Шрифт:
— С этим как раз все в порядке, — говорит.
Не надо соваться не в свое дело. Даже это она умела объяснить мягко, так, чтобы не обидеть.
С минуту мы помолчали. Я обернулся. Она смотрела на меня.
— Ну, как? — спрашивает. — Что вы решили?
Мэннинг, хозяин «Балерины». Звучит. Перед глазами у меня возник изящный силуэт вожделенной яхты. Но как тут решиться? Я ведь ничего не знаю.
— Послушайте, а эта штуковина, что в самолете, она принадлежит вашему мужу?
Она кивнула.
— Это его вещь.
— Каково его настоящее имя, Уэйн или Маколи?
— Маколи, —
— Кто такой тип в твидовом пиджаке?
— Его фамилия Баркли. Можно назвать его убийцей, но он скорее палач. И по профессии, и по натуре.
— И ваш муж скрывается от него?
— Их много, Баркли только один из них. Да, он скрывается. За последние три месяца мы переехали из Нью-Йорка в Сан-Франциско, потом в Денвер, потом в Санпорт.
— А он не мог обратиться в полицию, чтобы ему обеспечили охрану?
Я все еще колебался, сам не знаю почему. Чего я боялся? Я ведь верил ей, правда! Может, в этом-то и было дело. Уж больно мне хотелось ей верить.
Она вдруг положила руку мне на плечо. В ее больших серых глазах было горе и мольба.
— Пожалуйста, — сказала она.
Глядя на нее, было просто невозможно отказать.
— Хорошо, — согласился я. — Но мне нужно подумать до завтра, прежде чем я приму окончательное решение. Я позвоню вам. Идет?
Глава 3
Она вздохнула с облегчением и повернула ключ зажигания. Мы двинулись в обратный путь. Я снова закурил и принялся обдумывать ситуацию. У меня еще оставались кое-какие сомнения. Мне ужасно хотелось получить яхту, я был готов поверить всему, что она сказала. Но сказала она слишком мало.
— Послушайте, — говорю. — Я не хочу знать, где ваш муж и что находится в самолете, если эта вещь действительно принадлежит ему. Это можно опустить. Но вам не кажется, что вы сообщили мне слишком мало для того, чтобы я мог принять решение? Согласитесь, выглядит все это довольно странно.
Она задумчиво кивнула.
— Наверное, вы правы. И я понимаю, что вам не хочется кидаться в это предприятие как в омут головой, не разузнав побольше.
Может быть, то, что я расскажу сейчас, поможет вам принять решение. Полное имя моего мужа — Фрэнсис Л. Маколи. Он работает, точнее, работал менеджером в нью-йоркской фирме, занимающейся страхованием судов и перевозимых морем грузов. Название компании — «Бэнсон и Тин». Вы можете позвонить в фирму или в полицию Нью-Йорка и удостовериться, что он никогда не делал ничего противозаконного. Он скрывается от гангстеров, а вовсе не от полиции. Я лучше не буду вдаваться в детали, ведь это его дело, не мое. Но вы ведь хотели узнать именно это. Что у вас не будет неприятностей с полицией?
— Да, именно так, — говорю.
Кое-что в этом деле меня все еще настораживало. Известно, что бандиты не станут охотиться за законопослушным обывателем, который только из газет узнает, что они вообще существуют. Для того чтобы с ними «поссориться», надо иметь с ними дело. Но какое отношение мог иметь менеджер страховой компании к шайке гангстеров?
— Скажите мужу, что, если он не может установить местонахождение самолета в пределах квадратной мили, вся эта затея будет пустой тратой денег, — сказал я. — Его будет невозможно отыскать.
— С этим все в порядке, — отвечает она уверенно. — Он точно знает место.
— Он уверен в этом?
— Да, — говорит. — Самолет упал недалеко от берега. А он был на борту во время аварии.
— Понятно, — говорю.
На самом деле ничего мне не было понятно.
Куда он летел? Что было в самолете? И как он сумел вернуться, если только он вернулся?
Видно было, что ей не хочется говорить больше того, что она уже сказала, так что я перестал задавать вопросы. У меня будет время расспросить ее поподробнее, когда я дам ей определенный ответ, что берусь за это дело. Но почему я никак не могу решиться? Что-то в этом деле беспокоило меня. Я бы все на свете отдал за то, чтобы моторный шлюп «Балерина» стал моим, и вот мне его просто-таки преподносят на блюдечке. Работа несложная, вознаграждение — закачаешься. Я верю ей. Что мне, черт возьми, еще надо?
Конечно, мне вовсе не хотелось снова заглянуть в дуло пистолета Баркли, но этот риск был мне известен, за него мне заплатят, к тому же Баркли, вероятно, никак не сможет связать меня с этим делом, пока мы не выйдем в море, а там он уже не сможет достать меня.
Нет, беспокоило меня не это. Я не мог понять, что именно, но решил больше не ломать над этим голову.
Мы въехали в Санпорт часов в пять вечера и попали в самый час пик, так что в центр города нам пришлось буквально ползти, поминутно останавливаясь. Через некоторое время она поставила машину на стоянку, и мы зашли в коктейль-бар выпить. Там случилось нечто из ряда вон выходящее.
Не люблю я такие кабаки и никогда в них не хожу. Там был полумрак, обитые голубой кожей кабинки и нестриженый тип, проникновенно игравший на электрооргане мелодию Виктора Герберта. Мы уселись в крайней кабинке и заказали виски с содовой.
После того как нам принесли выпивку, она написала мне номер своего телефона.
— Вы уверены, что это не опасно? — спросил я. — Может, они прослушивают ваш телефон?
— Вряд ли, — ответила она. — Но с уверенностью сказать нельзя. Когда позвоните, скажите что-нибудь нейтральное. Ну, что вы хотите снова увидеться со мной или что-то в этом роде. Нам придется встретиться еще раз, мне ведь надо передать вам деньги, но больше встречаться нельзя, это может навести их на подозрение.
— Да, конечно, — говорю. Я знал, что она права, но мне почему-то стало обидно.
Мы помолчали, слушая музыку. Я смотрел на нее. Она вдруг подняла глаза и заметила это.
— Вы все молчите, — говорит. — О чем вы думаете?
— О вас, вы, наверно, самая красивая женщина, какую я видел в жизни, — выпалил я.
Что это на меня нашло? Я вовсе не собирался говорить ничего такого. Когда оправился от шока, я принялся на чем свет стоит честить себя, не вслух, конечно, причем одно из самых мягких выражений было «неуклюжий идиот».