Рифейские горы
Шрифт:
– Неправда!- Лидас был изумлён вдвойне резкой переменой во всём облике Айны и ещё тем, что услышал. Ему как будто в лицо плюнули. Но изумление это было не из тех, когда немеет язык, перехватывает горло, а тело слабеет разом. Нет! Он крикнул ей в лицо всего одно слово, но зато так громко, так резко, с такой силой, что теперь уж Айна поражённо вскинула брови. А Лидас снова повторил, но уже тихо, почти шёпотом:- Неправда...
– А что тогда правда?- Айна быстро нашлась, что ответить.- Ты же сам Кэйдару говорил. Про несчастный случай на охоте... Он заявил, что во
Куда делось её равнодушие? Пламя негасимое было в её взгляде. И румянец на бледных щеках добавлял её облику невиданную страстность и силу. Вот оно, её истинное лицо, которое она скрывала под маской равнодушия и скуки. Лишь в мо-менты близости, да и то не каждый раз, она бывала такой вот, способной на безрас-судство, на порывы и поступки, чьи последствия потом могли повлиять на всю её дальнейшую жизнь.
– Да.- Лидас отвёл взгляд, опустил голову, будто признавался в чём-то постыдном.- Я думал поначалу, что он от Адамаса... Тем более, и повод был... И по срокам всё сходилось.- Айна громко хмыкнула при этих словах, с презрением, с негодованием, но Лидас не дал ей рта раскрыть, дальше продолжал:- Тогда мне всё равно было, я не меньше твоего хочу иметь ребёнка. Да и Адамас... он же нравился тебе... Значит, и ребёнок должен был быть желанным.
– И ты ломался тут передо мной!- Айна выбросила руку, пальцем указывая на за-стеленный ковром пол.- Разыгрывал перед всеми будущего папочку! Счастливого отца! И скажи ещё, что это не подло, не бесчестно!
– Айна, подожди, я ещё не всё сказал,- Лидас голос повысил. И откуда в нём эта властность, это умение командовать - не просить? И тон этот? И громкий голос?- Да, я проговорился однажды Кэйдару. Но тогда я и сам был уверен, что у меня не может быть детей... Но твоя беременность...- Лидас плечами пожал.- Поначалу я думал, что он от Адамаса. Но ты же не признавалась. Ты так мне и не сказала ничего... Тут и засомневаться недолго.
А теперь я точно знаю, что он мой. Я проверялся там...- Мотнул головой.- Я был у лекаря, у прекрасного врача... Он сказал, что я здоров.
– Уж, не у того ли, который лечил тебя после того ранения?- Айна презрительно скривила губы.
– Нет. Тот был шарлатаном. Конечно, он спас меня тогда. После удара кабаньих клыков это не всякому под силу. Но если б ты видела, с помощью каких средств. Пара отточенных ножей, штопальная игла и обычные нитки. И всякие травы ещё. Поразительно, что я не помер в той горной деревушке. Две недели в беспамятстве провалялся, а потом месяц, пока смог подняться.
До детей ли мне тогда было, в четырнадцать лет? Живым бы хоть остаться...- Лидас усмехнулся с горечью. Он впервые делился с Айной своим прошлым, самым неприятным его моментом, но не ждал от неё насмешки или сарказма, верил, что она поймёт и пожалеет о словах, бросаемых в ярости.
– А ещё я видел свою дочку,- у Айны от изумления аж рот приоткрылся. Уж об этом она точно впервые слышала. А Лидас смотрел на неё с нескрываемой гордо-стью, с довольной улыбкой. Продолжил, отвечая
А девочка хорошенькая, красавица растёт. Ей только седьмой год пошёл. Я её до этого ни разу не видел, и она "отцом" называет другого мужчину...
В голосе Лидаса звучала тёплая грусть, если только так можно было назвать это чувство, и Айне стало вдруг обидно, что не её ребёнку предназначена такая неж-ность. Будет ли он так любить её сына, если сомневался в своём отцовстве? Не будет ли это чувство в будущем преградой? Полюбит ли он его после рождения?
– Ты никогда не говорил ничего о себе!- упрекнула, недовольно хмуря брови.
– О дочери я и сам лишь в этот раз узнал,- Лидас продолжал улыбаться, глядя на Айну. Да, в ней что-то изменилось за эти месяцы, появилось что-то неуловимое, строгость какая-то и как будто степенность. Наверное, беременность тому виной. И всё равно это она, прежняя Айна, его Айна, его жена, его красавица.
– А о том, что у тебя будет...- Айна не договорила, перевела глаза, недовольно поджимая губы. Лидас обернулся - слуга на пороге спальни возник неожиданно, стоял, низко опустив голову, не смея заговорить первым.
– Ну?- Айна чуть повысила голос.
– Отец Воплощённый желает видеть господина Лидаса.
– А я думала, сразу с дороги ты только меня захочешь видеть,- Айна снова посмот-рела на Лидаса. Сидела, положив раскрытые ладони на живот, так, что локти про-должали упираться в подлокотники. Подушка с узорчатой вышивкой сползла на пол, лежала у ног.
– Я и не говорил никому о своём приезде. Меня Альвита только видела, ещё внизу, да так... слуги с женской половины дома.- Лидас сам заметно растерялся. Идти к Солнцеликому он сейчас пока не хотел, устал потому что, да и чувствовал себя не настолько, чтоб заниматься политическими делами прямо с дороги.
– Ну, значит, доложили уже.- Айна дёрнула подбородком, указывая рабу на дверь.- Передай, что господин придёт, как только сможет.
– Его хотят видеть немедленно,- слуга и глаз-то поднять не смел, а возражать самой госпоже решился. Айна даже бровь вздёрнула удивлённо, будто спрашивая: "Это что такое?"
– Ладно, Айна, потом поговорим, хорошо?- Лидас прекрасно знал характер своей жены, поэтому сразу согласился, чтоб не дать ей выйти из себя.- Я приду, как только освобожусь. Я быстро.
Айна и слова сказать не успела, как осталась одна.
* * *
Прошедшее лето не прибавило Ему здоровья. Но зато теперь Воплощённый пере-стал скрывать от подданных свою болезнь, будто признал Сам, что она неизлечима и стесняться здесь нечего.
Он снова председательствовал в суде, принимал с жалобами и прошениями, со-ставлял все указы, получал и разбирал донесения из подвластных Ему земель.
Он и сейчас принял Лидаса в своём рабочем кабинете, сидя за столом над чьим-то письмом. Лидас не удивился, знал: Правитель встаёт очень рано, успевает до завтра-ка переделать много дел, ведь Ему ещё потом до полудня в суде управлять.