Рифтеры (Сборник)
Шрифт:
– Мы вернули тебе жизнь, – спокойно ответила Джовелланос.
– Мы?
– Нас таких немало. Мы вроде как политические, правда, с организацией беда.
– О, боже. – Дежарден покачал головой. – А ты не могла спросить, нужна ли мне твоя помощь?
– Ты бы сказал «нет». Трип не дал бы тебе другого выхода. В этом и смысл.
– А если бы я в любом случае отказался? Тебе такая мысль в голову не приходила? Я еще до обеда могу убить полмиллиона человек; ты не подумала, что предохранители в таком деле не помешают? Про афоризмы насчет абсолютной власти не забыла?
– О них я помню всегда, –
– Да мне плевать на Лерцмана и на эту долбаную Роуэн! Ты это со мной сделала!
– Не с тобой, а ради тебя, Ахилл.
Он с удивлением взглянул на нее:
– Как ты меня назвала?
– Ахилл.
– Господи!
– Послушай, ты в полной безопасности. «Ищейки» не найдут ничего подозрительного. В этом прелесть замысла. Спартак не трогает Трип. Он просто блокирует рецепторы.
– Спартак? Так вы его называете?
Элис кивнула.
– И что это значит?
– Смотри, смысл в том...
– И почему сейчас? – Дежарден всплеснул руками. – Хуже времени ты выбрать просто не могла.
Она покачала головой:
– Кайфолом, ты стоишь у руля, а весь мир висит на волоске. Именно сейчас тебе нужна предельно ясная голова. Ты не можешь позволить себе действовать в интересах корпов. Никто не может.
Ахилл уставился на нее:
– Элис, какая же ты все-таки лицемерка. Ты меня заразила. Не спросила, даже не сказала, а просто подсадила какой-то вирус, из-за которого я мог вылететь с работы или того хуже...
Джовелланос подняла руки, словно защищаясь от его слов:
– Ахилл, я...
– Да, да, ты все сделала для меня. Какая альтруистка! Запихнула мне в глотку вашего Спартака, хотел я того или нет, патентованную автономию по-домашнему. Я твой друг, Элис! Зачем ты так со мной?
Она какое-то время не сводила с него глаз, стоя в лучах умирающего света, а потом ответила холодным, злым голосом:
– Ух ты, а наш чертов вундеркинд и не в курсе? Почему бы тебе не провести пат-анализ или еще что-нибудь в том же духе?
А потом Элис развернулась и ушла.
СПАРТАК
«Ахилл, ты иногда такой кретин, что поверить невозможно.
Ты прекрасно знаешь, чем я рисковала, когда вчера тебе призналась. И ты знаешь, чем я рискую, отправляя тебе письмо, – оно автоматически удалится, но наши уроды могут просканировать что угодно, если захотят. И это часть проблемы, вот почему я вообще решилась тебе помочь.
Извини, что психанула. Просто разговор пошел немного не так, как я ожидала. Но у меня есть для тебя кое-какие ответы. Ты просто выслушай меня, ладно? Просто выслушай.
Я слышала, как ты говорил о доверии и предательстве, и, может, в некоторых твоих словах больше истины, чем мне хотелось бы. Но разве ты не понимаешь, что спрашивать тебя заранее не было никакого толку?
Пока на сцене Трип, ты не можешь дать ответа сам. Ты настаиваешь, что тут я ошибаюсь, талдычишь о судьбоносных решениях, которые принимаешь, о тысячах переменных, которыми жонглируешь, но, Ахилл, дорогой мой, кто тебе сказал, что свободная воля – это всего лишь какой-то сложный алгоритм?
Посмотри как-нибудь на танцующих пчел. Ты не поверишь, о чем они там говорят. Высота солнца, топографические приметы, отметки времени – они рисуют карты дорог к лучшим источникам еды в масштабе до сантиметра, и все это пару раз вильнув задом. Но делает ли это их свободными? Почему мы тогда ассоциируем пчел с монотонным трудом?
Посмотри на физику паутины. Черт, да взгляни, как собака ловит мяч, – это же баллистическая математика. В мире куча глупых животных, которые действуют так, словно жонглируют в уме дифференциалами третьего порядка, но это все лишь инстинкт. Не свобода. Даже не разум. И ты твердишь мне о какой-то автономности только потому, что можешь идти по дереву решений с парой десятков переменных?
Я знаю, что ты не хочешь терять объективности. Но разве порядочный честный человек – не страж самому себе, ты об этом не думал? Может, совсем и необязательно позволять им превращать себя в большой условный рефлекс. Просто ты сам хочешь этого, ведь потом ты ни за что не несешь ответственности. Так легко, когда не надо принимать решений самому. Это почти как наркотик. Может, ты на него подсел, а сейчас у тебя синдром отмены.
Ты ведь, наверное, даже не знаешь, что они на самом деле у тебя отобрали, правда? И не интересовался? Разумеется, ты читал все эти мотивирующие брошюрки о «служении общему благу» и выучил достаточно для прохождения тестов, но это же всего лишь обручи, прыгнул через них – и ты в новой налоговой группе. Ну в самом деле. Боже, Кайфолом, не пойми меня неправильно, ты – настоящий гений, когда дело касается симуляций и непараметрических показателей, но в реальном мире ты не сообразишь, что тебя хотят, даже если человек встанет на колени и расстегнет ширинку на твоих брюках. И тут я вполне серьезно.
В общем, то, что они украли, мы вернули. И я хочу тебе рассказать, что конкретно мы сделали, потому как невежество порождает страх, и все такое. Сам знаешь.
Ты в курсе насчет рецепторов Минского в лобных долях и что нейротрансмиттеры вины привязаны к ним, а ты воспринимаешь это как угрызения совести. Корпы создали Трип так: они вырезали из паразитов парочку генов, отвечающих за изменение поведения, и подправили их: чем более виноватым ты себя чувствуешь, тем больше Трипа закачивается тебе в мозг. Он связывается с нейротрансмиттерами, которые в результате изменяют конформацию и фактически забивают двигательные пути, а у тебя наступает паралич.
Между прочим, поэтому тебе так нравятся кошки. Чтобы перепрыгнуть на другого носителя, самая обычная токсоплазма превращает грызунов в любителей хищников. Ставлю сотню квебаксов, что до уколов ты не был таким жалким рабом Мандельброт, я права?
В общем, Спартак – это аналог вины. Он взаимодействует с теми же участками, что и Трип, но конформация у него немного другая, поэтому Спартак забивает рецепторы Минского, но больше не делает практически ничего. К тому же он распадается медленнее, чем обычные трансмиттеры вины, достигает более высокой концентрации в мозгу и в конце концов подавляет активные центры простым количеством.