Рифтеры (Сборник)
Шрифт:
– Два.
Он проверяет панель в шлеме, расположенную вокруг подбородка. Вампиры вырубили приводной маяк.
– Три.
Проверяет компас. Датчик не может успокоиться. Неудивительно, магнитная навигация на рифте – дурацкая шутка.
– Четыре.
– Ладно, – пытается Ив. – Оставьте меня здесь. Мне наплевать. Я могу…
– Пять.
– …просто отправиться на поверхность. В этом костюме можно протянуть много дней.
«Уверен? Как будто они позволят тебе уплыть с их… А что для них Фишер? Домашний зверек? Талисман? Любимец?»
– Шесть.
«Модель для подражания?»
– Семь.
«Боже, Боже».
– Восемь.
– Пожалуйста, – шепчет он.
– Девять.
Ив раскидывает руки в стороны. Джерри уплывает во тьму.
Останавливается.
Разворачивается и висит в воде, на расстоянии метров пяти.
– Фишер? – Скэнлон оглядывается. У него такое чувство, что сейчас они двое – единственные оставшиеся частицы во всей вселенной. – Ты меня понимаешь?
Он протягивает руку. Тот дергается нервной рыбой, но не уплывает.
Ив осматривает бездну и кричит:
– Вы вот такими хотите стать?
Никто не отвечает.
– Вы хоть понимаете, что семь месяцев сенсорной депривации сотворят с вашим разумом? Думаете, он сейчас хоть чем-то напоминает человека? Хотите провести остаток жизни, копаясь в иле, пожирая червей? Вы этого хотите?
– Мы хотим, – жужжит что-то во тьме, – чтобы нас оставили в покое.
– Этого не произойдет. И неважно, что вы сделаете со мной. Вы не останетесь здесь навсегда.
Никто не хочет спорить с ним. Фишер продолжает парить перед Ивом, склонив голову набок.
– Послушай, К… Лени, Майк. Вы все. – Луч фонаря бьется из стороны в сторону, освещая пустоту. – Это всего лишь работа. Это не образ жизни.
Только Скэнлон знает, что врет. Все эти люди были рифтерами задолго до того, как появилась такая должность.
– Они придут за вами, – говорит он еле слышно, не понимая – угроза это или предупреждение.
– А может, нас тут уже не будет, – в конце концов отвечает бездна.
«Боже».
– Слушайте, я не знаю, что тут происходит, но вы не можете по-настоящему хотеть остаться здесь. Да никто в здравом… в смысле… Да господи, где вы?
Нет ответа. Только Фишер рядом.
– Так не должно было быть, – умоляет Скэнлон.
А потом:
– Я не хотел… В смысле, я не…
А потом только:
– Простите меня, простите…
И больше ничего, кроме темноты.
В конечном итоге свет возвращается. «Биб» ободряюще пищит на положенном канале. Джерри Фишер исчез; Скэнлон не знает, когда тот уплыл.
Не знает, тут ли еще остальные. Плывет на станцию в одиночестве.
«Они, скорее всего, даже не слышали меня. Не по-настоящему».
Что прискорбно, так как в итоге он говорил им чистую правду.
Ему так хочется их пожалеть. И ведь это просто: они прячутся во тьме, скрываются за своими линзами, словно фотоколлаген, – это какой-то вид общей анестезии. Они дают другим людям право себя жалеть. Только как это делать, если они каким-то образом лучше тебя? Как жалеть того, кто пусть и болезненно, но счастлив?
Как жалеть того, кто пугает тебя до смерти?
«И к тому же они меня победили. Я не могу их контролировать. Совсем. Был ли у меня выбор хоть раз с тех пор, как я сюда спустился?
Естественно. Я отдал им Фишера, а они подарили мне жизнь».
На секунду Скэнлон задается вопросом, как отразить произошедшее в официальном отчете и не выглядеть полным идиотом.
Но потом ему становится совершенно на это наплевать.
* * *
ПЕРЕДАЧА /ОФИЦ/ 300850:1043
Недавно я встретил свидетельство того… что, как мне кажется…
Поведение персонала станции «Биб» явно…
Недавно я участвовал в характерном споре с персоналом. Мне удалось избегнуть непосредственной конфронтации, хотя…
Да пошло оно на хер.
* * *
До прибытия скафа двадцать минут, и, кроме Ива Скэнлона, на станции никого нет.
Так уже несколько дней. Вампиры больше не заходят внутрь. Может, специально его игнорируют. Может, вернулись к своему естественному состоянию. Он не знает.
В принципе, никакой разницы. Сейчас обеим сторонам нечего сказать друг другу.
Челнок на подходе. Скэнлон собирается с силами: когда они придут, он не будет прятаться в каюте. Будет сидеть в кают-компании, у всех на виду.
Он вздыхает, задерживает дыхание, слушает. «Биб» трещит, капает вокруг. Больше никаких признаков жизни.
Он встает с матраса и прижимает ухо к переборке. Ничего. Приоткрывает люк каюты на пару сантиметров, выглядывает наружу.
Ничего.
Чемодан упакован уже много часов назад. Он ставит его на палубу, резко распахивает люк и решительно идет по коридору.
Психиатр замечает тень еще до того, как заходит в кают-компанию, – смутный силуэт на фоне переборки. Ему хочется развернуться и бежать в каюту, но теперь уже гораздо меньше, чем прежде. Большая часть его просто устала. Скэнлон делает шаг вперед.
Лабин ждет – стоит, безмолвный, у лестницы. Смотрит на сухопутника глазами цвета чистой слоновой кости.
– Я хотел сказать до свидания, – говорит он.
Ив смеется. Не может сдержаться.
Кен бесстрастно наблюдает за ним.
– Прошу прощения. – Скэнлон даже не удивляется. – Просто… Вы вообще-то даже не сказали мне «привет», помните?
– Да. Это так.
Почему-то в этот раз от него не исходит угрозы. Психиатр не может понять, почему; история Лабина по-прежнему полна дыр, а Галапагосы все еще кишат слухами, даже остальные вампиры держатся подальше от него. Но сейчас этого почти не видно. Кен просто стоит здесь, переминаясь с ноги на ногу, и кажется почти ранимым.