Рифтеры (Сборник)
Шрифт:
– С ними можно поговорить. – Роуэн нахмурилась. – Они отвечают.
– Это ничего не значит. Может, они выучили, что когда кто-то издает определенные звуки в определенном порядке, то они должны производить отдельные звуки в ответ. Они могут не иметь даже отдаленного представления о том, что эти звуки значат. Гели учатся говорить исключительно путем проб и ошибок.
– Но так и мы учимся, – замечает Патриция.
– Не нужно читать мне лекций о том, в чем я разбираюсь! У нас есть языковые и речевые центры непосредственно в мозгу, на уровне ткани. Это дает нам общую точку отчета. А у гелей ничего такого нет. Речь для них вполне может быть одним огромным условным рефлексом.
– Ну, – сказала Роуэн, – он делает свою работу. У нас жалоб нет.
– Я хочу с ним поговорить.
– С гелем?
– Да.
– Зачем? – Неожиданно она стала подозрительной.
– Я специализируюсь по инопланетянам.
Корп промолчала.
– Вы мне должны, Роуэн. Ты, сука, мне должна. Я десять лет служил Энергосети, как верный пес. Я отправился на рифт, потому что ты меня туда послала, и теперь я – пленник, вот почему… Это наименьшее, что ты можешь сделать.
Патриция, глядя в пол, пробормотала:
– Мне жаль. Мне так жаль.
А потом перевела взгляд на него:
– Хорошо.
Понадобилось всего несколько минут, чтобы установить связь.
Патриция мерила шагами свою сторону комнаты, что-то тихо бормотала в микрофон. Ив сидел, сгорбившись, на стуле, наблюдал за ней. Когда ее лицо оказывалось в тени, он видел, как от информации светятся контакты.
– Мы готовы, – сказала она наконец. – Естественно, ты не сможешь его программировать.
– Разумеется.
– И он не скажет тебе ничего, что было бы засекречено.
– А я его об этом не попрошу.
– А о чем ты собираешься его спросить? – громко поинтересовалась Роуэн.
– Хочу спросить, как он себя чувствует. Как вы его зовете?
– Зовем?
– Да. Как его зовут?
– У него нет имени. Зови его просто гелем, – Роуэн засомневалась, но потом добавила: – Мы не хотим его очеловечивать.
– Хорошая идея. Держитесь ее. – Скэнлон покачал головой. – Как мне открыть связь?
Патриция указала на одну из панелей, встроенных в стол:
– Просто активируй любую.
Он протянул руку и дотронулся до экрана перед своим стулом:
– Привет.
– Привет, – ответил стол. У него был странный голос, почти андрогинный.
– Я – доктор Скэнлон. Я бы хотел задать тебе несколько вопросов, если это нормально.
– Это нормально, – сказал гель после краткой заминки.
– Я бы хотел знать, что ты чувствуешь по поводу определенных аспектов… своей работы.
– Я не чувствую.
– Разумеется, нет. Но что-то тебя мотивирует в том же смысле, в каком чувства мотивируют нас. Как ты думаешь, что это?
– Что ты имеешь в виду под «нас»?
– Людей.
– Я склонен повторять линии поведения, которые получают подкрепление, – ответил гель после паузы.
– Но что мотивирует… Нет, проигнорируй этот вопрос. Что для тебя самое важное?
– Подкрепление. Наиболее важно для меня подкрепление.
– Хорошо. Ты чувствуешь себя лучше, когда совершаешь действия с подкреплением или действия без подкрепления?
Гель замолчал на одну или две секунды:
– Не понял вопроса.
– Что бы ты предпочел сделать?
– Ни то ни другое. Предпочтений нет. Я говорил уже.
Скэнлон нахмурился. «Почему такой неожиданный сдвиг в употреблении идиом?»
– И все равно ты более склонен следовать поведенческим схемам, которые получали подкрепление в прошлом, – упорствует он.
Нет ответа. С другой стороны барьера с непроницаемым лицом села на стул Роуэн.
– Ты согласен с моим предыдущим утверждением? – спросил Скэнлон.
– Ага, – протянул гель, его голос медленно превратился в мужской.
– То есть ты в основном выбираешь определенные поведенческие схемы, но предпочтений у тебя нет.
– Угу.
«Неплохо. Он сообразил, когда я хочу подтверждения декларативных заявлений».
– Мне кажется, что это парадокс, – предположил Ив.
– Я думаю, что это отражает неадекватность употребляемого языка, – в этот раз гель кажется похожим на Патрицию.
– Да ну.
– Эй, я могу тебе это объяснить, если хочешь. Правда, ты сильно расстроишься. Взбесишься.
Скэнлон посмотрел на Роуэн, та пожала плечами:
– Да, он такое выкидывает. Воспринимает отдельные куски речи разных людей и совмещает в разговоре. Мы точно не знаем, почему.
– И никогда не спрашивали?
– Кто-то, может, и спрашивал, – признала она.
Скэнлон повернулся к столу:
– Гель, мне нравится твое предложение. Пожалуйста, объясни, как тебе удается предпочитать, не испытывая предпочтений.
– Легко. Понятие «предпочтения» описывает тенденцию… выбирать поведенческие схемы, которые провоцируют эмоциональный отклик. Так как у меня нет рецепторов и химических предпосылок, необходимых для эмоционального опыта, я не могу предпочитать. Но существует множество примеров… процессов, которые подкрепляют поведение, не… задействуя сознательный опыт.
– Ты утверждаешь, что у тебя нет сознания?
– Есть.
– Откуда ты знаешь?
– Я соответствую определению. – Гель принялся говорить в нос, читая нараспев, что Скэнлону показалось несколько раздражающим: – Самосознание является результатом паттернов квантовой интерференции в нейронных белковых микротрубочках. У меня есть все части данного определения, следовательно, я обладаю сознанием.
– То есть ты не будешь прибегать к старому аргументу, что ты знаешь о своем сознании, так как чувствуешь его?