Рифы космоса (трилогия)
Шрифт:
Ум Райленда был занят кое-чем гораздо более важным.
Он был совершенно уверен, что сознание его так же ясно, как и прежде, но, тем не менее, он почему-то перестал обращать внимание на воротник. Это первое положение силлогизма. Второе вытекало из записи в дневнике.
Каково заключение?
— Пойдем, я сказал!
Раздраженный тон охранника привел Райленда в чувство.
— Я? Вы меня вызывали?
— Именно тебя! Пошли в банк тканей!
Глава XI
Группа
Человек, стоящий рядом с Райлендом, что-то лихорадочно и неслышно шептал, глаза его неотрывно глядели на двери лифта, словно это были врата преисподней. Заметив взгляд Райленда, он криво усмехнулся.
— Первый раз? Я тоже. Думаю, на первый раз много не возьмут, правда?
— Давай, давай, — начал подталкивать их к раскрывшимся дверям охранник. — Давай, проходи!
Лифт стремительно полетел вниз и высадил всех в подземном зале. На стенах помаргивали асептические светильники, гудел воздух в вентиляторах очистителей.
Охранники приказали садиться. Здесь стояла дюжина длинных деревянных скамей. «Зал ожидания» казался достаточно просторным, хотя в нем слонялось почти два десятка «живых трупов». Райленд принялся рассматривать их. У некоторых все части тела были на месте, но большинство носило признаки прошлых операций. Некоторые из них были так запротезированы, что оставалось только удивляться, что хирурги с них еще что-то собираются снимать.
Нервного вида мужчина пересел к Райленду и горячо зашептал ему в ухо:
— Понимаете, на первый раз они много не возьмут… я так понимаю… Зачем? Например, у вас тело может плохо пересаживаться. Тогда сначала нужно сделать пару опытов и посмотреть, как пойдет дело… и только потом начинать основную операцию… я в этом положительно уверен…
Он замолчал, потому что дверь открылась. Глаза у него были, как у тонущего котенка. Но вошла всего лишь медсестра, не обратившая на них никакого внимания. Райленд поспешил отвлечься от собственных забот, чтобы успокоить этого перепуганного человека.
— Совершенно верно, — сказал он. — Так оно и должно быть.
Конечно, на самом деле так не было. План уже знал все, что нужно, о тканях их организмов. Но нервный мужчина ухватился за это предположение, как утопающий за соломинку.
— Да, сейчас нам нечего опасаться, — бормотал он. — Наверное, какой-нибудь неуклюжий болван отрезал себе пару пальцев. Ну, они возьмут пару пальцев… — Он удивленно посмотрел на ладонь. — Два пальца… Ну и что? Можно обойтись и без них. А может, понадобится нога? Но в первый раз они ничего серьезного не берут, потому что…
Дверь отворилась.
Вошел молодой, стройный охранник. Он явно скучал и во взгляде, брошенном на ожидающих, ничего особенно человеческою не светилось.
— Экрот! — вызвал он, заглянув в список.
Мужчина рядом с Райлендом вскочил.
— Я!
— Пошли!
Бедняга судорожно вздохнул, в отчаянье посмотрел на Райленда и вышел.
Райленд сидел и ждал.
Одного за другим «живых трупов» вызывали в операционные, чтобы План мог получить то, что ему полагалось по Плану. Райленд смотрел, как они уходят — легче было думать о других, чем о себе, о том, что сейчас случится. Ушел ветеран с ярко-голубыми глазами, сипящий трубками дыхательного аппарата, заменявшего ему легкие. Ушла молодая девушка со странно плоской правой стороной тела…
Райленда вызвали почти самым последним.
Сестра поманила его, он встал, ощущая внутри необычную пустоту. Где-то на окраинах нервной системы возникло странное щекочущее ощущение, будто там рождалась боль, еще не нашедшая себе определенного места в теле.
Что с ним сделают?
Нога?
Рука?
А может, внутренние органы?
— Быстрее, — поторопила Райленда медсестра.
Это была симпатичная рыжеволосая девушка. На ее пальце блестело обручальное кольцо. Где-то есть планопослушный парень, он смотрит на нее с любовью и теплотой. А здесь она становится воплощением чего-то, что очень скоро намерено лишить Стивена Райленда части его тела.
Обреченно шагая за медсестрой, он не мог ни о чем думать. В ушах грохотал пульс. Краски казались очень яркими, в воздухе висел резкий папах антисептиков. Потом голубой стерильный свет ламп стал нестерпимо ярким.
Они находились в маленькой операционной. Основное пространство занимал сверкающий хромированный хирургический стол в центре.
Райленд пропел языком по пересохшим губам.
Медсестра вдруг захихикала.
— Боже! Какие нервные все! Ты разве еще не понял, зачем находишься здесь?
Он с трудом кивнул. Конечно, понял.
Но почему не видно блестящих хирургических инструментов?
— А вот и не понял, — весело сказала девушка. — Сегодня, друг, у тебя возьмут только кровь. Всего пятьсот граммов красной крови. Конечно, в другой раз может оказаться по-другому.
Райленд лег на спину, она укрыла его стерильной простыней, пристегнула руку ремнем. Он лежал и смотрел, как течет в литровый сосуд его кровь. Боли не было. Но и ничего приятного в происходящем Райленд тоже не усматривал. Что-то неприятно пульсировало в руке, как предупреждение о настоящей боли. Трубка время от времени противно сипела, словно сифон, всасывающий воздух.
Сестра ушла, оставив его одного. Поразительно, как все вокруг замерло…
И как удивительно четко вдруг заработало мышление Райленда!
Он был совершенно спокоен.
Более того — понимал, что спокоен.
И начал сознавать, что до сих пор невозможным, глупейшим образом все время был спокоен — с самого прибытия в орган-банк! Так же спокоен, как и все остальные! Вот чем объясняется жизнерадостность ветеранов ампутации в комнатах «Президентов Дикси» — успокоение! Но чувство это не может быть естественным. Значит, оно вызвано наркотиками.