Рифы космоса (трилогия)
Шрифт:
Чего надеялась достигнуть Карла Сноу, делая вид, будто Гарри Хиксон давно умер? Что же тогда, по ее мнению, видел Ганн на рифе? Привидение? Значит, это привидение кормило его, лечило, сняло с его шеи кольцо?
И он начинал подозревать, что с самого начала он попал на риф Хиксона совсем не по чистой случайности.
Доказательств не было, конечно. Но он был уверен, что М’Буна, а возможно, и полковник Зафар имели отношение к Хиксону и к анти-Плановой деятельности, которая кипела в этом опасном, упадочном, неплановом месте — Рифах Космоса. У него имелись косвенные данные. Неосторожное
Если бы ему удалось вернуться… Нет! Когда он вернется вместе с уликами и доказательствами, которые немедленно отправят конспираторов в орган-банки, тогда самая великая награда из тех, что во власти Машины, не окажется для него чрезмерной. А Джули Мартин ждет его…
Ганн не решался делать записи или добывать фотографии и магнитные ленты, но он не упускал возможности побывать во всех частях невероятного сообщества Свободного Неба. Даже название было какое-то странное, приводящее в смущение. Свободное Небо.
Как будто «свобода» так важна!
Однако Бойс Ганн не мог не заметить, что обитавшие на Свободном Небе толпы упадочников, никем не управляемых и анти-Плановых, казались даже более крепкими, счастливыми и процветающими, чем миллиарды живущих под всемогущей и благотворной властью Планирующей Машины.
Этот факт сбивал с толку.
Но задача была ясна. Ганн погрузился в изучение всего, что мог изучить.
Свободное Небо представляло собой сообщество примерно двух тысяч человек, разбросанных по сотне фузоритных рифов на пространстве в сотни тысяч миль. Многие рифы были трансформированы в пригодные для обитания с помощью специального лишайника, выделяющего кислород — с ним Ганн познакомился еще на рифе Гарри Хиксона. Большинство не имело атмосферы, но все они снабжали развивающуюся экономику Свободного Неба необходимыми металлами и минералами.
Ганн не совсем представлял, что ожидал увидеть здесь — возможно, покрытых татуировкой дикарей, пляшущих под разнузданные звуки тамтама — но наверняка он совершенно не был готов встретиться с современной деловитой колонией. Здесь имелись фермы и стада — не только пространственников, но даже коров молочной гернзийской породы — шестьдесят голов, каким-то образом выкраденные на крохотный астероид, удаленный от Солнца на двадцать миллиардов миль. На одном безвоздушном рифе, состоявшем преимущественно из фузоритного железа, находился сталеплавильный завод — одно из компактных ядерных устройств, сконструированных инженерами Технокорпуса для использования в поясе астероидов, чтобы не доставлять металл с Земли, Ганн был просто поражен всем, что видел. Однажды он сказал об этом Карле Сноу и ее отцу, у которых он жил в качестве гостя — или пленника, он так и не выяснил, кого именно. Они как раз обедали — Ганн наслаждался отличной отбивной и вином, не уступающим по букету французскому.
— Дело не только в еде, молодой человек, — прогремел в ответ доктор Сноу, — здесь сама жизнь прекрасна! Она имеет вкус, о котором никогда не узнают на мирах Плана.
Ганн улыбнулся как можно дружелюбнее.
— Возможно, вы правы. Я… видите ли, я прошу меня извинить, но ведь я никогда ничего не видел, кроме планет Плана.
Отец Карлы энергично кивнул.
— Естественно. Так же, как и все мы, пока не добрались сюда. Не считая, конечно, Карлы и еще нескольких, родившихся уже здесь. Они были свободны с самого рождения.
— Но я не совсем понимаю, — сказал Ганн с необходимой ноткой сомнений, — как работает ваша система. Кто указывает вам, что вы должны делать?
— Никто! На то и свобода! Мы бежали сюда, потому что не хотели жить в ошейниках Машины. Мы работаем вместе и, как ты видишь, работаем неплохо. Процветание и счастье! Вот что мы выстроили почти что из ничего, подобно фузоритам, которые построили для нас наши миры из газа и энергии. Я помню, когда мы с Гарри Хиксоном сюда прилетели… — Он вдруг замолчал и потер подбородок, хмуро глядя на Ганна.
— И что же? — спросил Ганн. — Вы и Хиксон?..
— Тогда все было по-другому, — коротко ответил доктор Сноу. — Парень, ты до сих пор уверен, что мы поверили в эту историю о Хиксоне? Я сам помогал хоронить его.
— Видите ли, сэр, — осторожно сказал Ганн, понимая, что задевает небезопасную тему, — я ничего не знаю о Гарри Хиксоне, но все, что я рассказал, — чистая правда. Человек, пославший сигнал Карле, сказал, что его зовут Гарри Хиксон, и у меня не было никаких оснований не верить ему.
Снег мрачно кивнул и больше ничего не сказал. Но Ганн заметил, что доктор продолжал обедать без прежнего удовольствия.
Ганн решил отложить эту проблему в сторону. Его занимало нечто более серьезное и значительное. Он думал о том, как отблагодарит его Машина после возвращения, когда он сбежит на одном из пространственников Карлы — она как раз учила его обращаться с животными — и принесет сведения о мире Свободного Неба, отличный урожай из нескольких тысяч прекрасных кандидатов в орган-банки!
Он поднялся из-за стола и вместе с Карлой вышел наружу. Ручной пиропод Гарри Хиксона, который был спасен вместе с ними по настоянию Карлы, шипел и метался за дверью, насколько позволяла ему цепь.
Ганн взял ее руку в свою, они оба смотрели сквозь зеленые вьющиеся лозы на дальний маяк, означавший положение главного центра Свободного Неба.
— Ты обещала мне, что покатаешь на одном из своих пространственников, — сказал он, сжимая ее руку и улыбаясь. — Если мне суждено стать постоянным местным жителем, то чем раньше я получу полезный навык, тем лучше.
Она задумчиво посмотрела на него, потом улыбнулась. По контрасту с медово-золотистыми волосами ее глаза казались ярко-голубыми.
— Почему бы и нет? — сказала она. — Но не дальше границ атмосферы, Бойс. Не все сразу.
— Я думал, что пространственники несут с собой необходимый воздух.
Она кивнула, но твердо повторила:
— Не дальше атмосферы. Во-первых, могут напасть пироподы.
— Здесь, так близко к Свободному Небу? — спросил он недоверчиво.
Она заколебалась.
— Видишь ли… — начала она, но ответить ей так и не пришлось. Бледно-голубое зарево осветило небо над их головами.