Шрифт:
Рига - Москва.
Новый год в Риге прошел отлично. Все было чинно, благородно. Все запланированные мероприятия выполнены, все незапланированные блюда приготовлены, а все неплановое количество вина выпито. Настала пора прощаться с гостеприимными хозяевами. Мы с Инной не спеша собрали вещи в ожидании выезда в аэропорт, а наши друзья и практически родственники, Ингрида и Арвид очень своевременно предложили нам перед отлетом заехать пообедать в ресторанчик. Что мы и сделали с великим удовольствием. Еда была простая и вкусная, что полностью соответствовало самому виду ресторанчика. Так вот, плотненько пообедав и запив его хорошим вином, мы выдвинулись в аэропорт. Позже вы поймете, почему я упомянул наш своевременный обед. Жалко, но пора лететь домой. Хотя, если честно, по дому мы уже успели соскучиться и с нетерпением ждали возвращения в Москву. Погода в Риге стояла отменная. Много- много пушистого свежевыпавшего белого снега, небольшой минус на градуснике, тишина и постновогоднее ленивое спокойствие на улицах придавали душе какое-то умиротворение и душевное равновесие.
Да, рановато мы, все-таки, приехали в аэропорт. Ну, да ничего. Главное, не поздно. Пройдя до боли знакомую процедуру регистрации и проч., мы наконец-то добрались до зоны прощания. Обменявшись искренними словами, нежными поцелуями и пустив скупую слезу, мы, наконец-то распрощались. Короче, все шло своим чередом. Терминал был абсолютно новый, с иголочки. Единственным недостатком его было то, что растянулся он на пару километров. Тогда нам казалось, что это был самый большой минус в процессе перелета. Мало того, наш гейт еще и оказался самым последним в терминале, но какая уже разница, коли через пару часов мы будем дома!
– Позвони-ка Салиму, - сказала Инна. Салим – это наш нештатный водитель-таджик, по случаю прилипший к нам как таксист. Парень лет тридцати со своей Альмерой. Нам он понравился своей безотказностью и ценой на проезд, вот мы и пользовались его услугами, когда была необходимость. Время нашего прилета в Шереметьево было 22.35 5 января. Отлично. К 12 ночи точно будем дома, сможем нормально выспаться, днем приготовим что-нибудь вкусненькое, пригласим друзей и сможем вместе встретить Рождество! Короче, можно расслабиться и получать последние кусочки удовольствия от Латвии. Где-то за полчаса до отлета нас пригласили на посадку. Народ с доброжелательными и довольными физиономиями не спеша прошелся до трапа, благо, самолет стоял в десятке метров от выхода. Ветер, однако. Но это все ерунда по сравнению с тем, что нас ждет в Москве.
– 27 градусов! А я в легкой курточке… Ну, не беда. Салим обещал не опаздывать. Расположившись в кресле самолета, я с удовольствием вытянул ноги, крякнул от удовольствия и прикрыл глаза. Надо покемарить. Лететь-то всего 1 час 20 мин. Сон пришел почти сразу. Перед глазами проплыли Арвид с Ингридой, их теплый дом, снег, наша квартира в Москве, уют и блаженство. Открыв глаза, я с сожалением констатировал, что наш самолет до сих пор стоит на месте, жужжа движками. Громкоговоритель невнятно бурчал дежурные приветственные слова. Значит, сон мой длился всего несколько минут. Жаль. А так хотелось проснуться уже в полете, да, к ому же, чтобы, открыв глаза, слышать, что наш самолет пошел на снижение, что нужно друг к другу пристегнуться…
Однако, часы показывали, что время вылета уже 5 минут как прошло.
– Опаздываем, - недовольно пробурчал я. – Надо бы предупредить Салима, чтобы не мерз в машине. Я сделал звонок, сказав, что перезвоню непосредственно перед вылетом. Сидим дальше. Каждый занимается тем, чем обычно занимаются в самолетах перед отлетом. Кто читает, кто-то пытается заснуть, кто-то истерично хохочет. Это сзади молодые ребятишки. Два юноши и девочка. Совсем молоденькие, лет по 18-19. Девочка сидит посередине и прется от того, что является центром внимания со стороны своих кавалеров. Ребята пытаются острить, а она ржет во весь голос, тем самым, провоцируя мальчиков на новые подвиги в их студенческих анекдотах и несмешных шутках. Прыщавая девочка ржет что есть силы и очень громко. Я периодически оборачиваюсь, пытаясь хоть взглядом остудить ее возбуждение, но, по-моему, все тщетно, и я решаю оставить тяжелую артиллерию в форме строгого замечания на потом. Пусть пока ржет. Впереди сидят дама с мамой. И еще кто-то. Дама лет этак 35-36, блондинка с ярким макияжем, в длинной шубе, отдаленно напоминающей бобра. Взгляд хищный, ищущий. Явно не замужем. Хотя, была точно. Теперь приходится поддерживать форму. Перспектива прожить вместе с мамой до конца чьей-то жизни явно ее не привлекает. Мамаша маленькая пожилая женщина тоже с боевой раскраской и в парике. Могли бы найти парик и получше. За километр видно. Справа от меня через проход сидит мужичок, очень похожий на моего товарища. Вид независимый, сосредоточенный. Такой вид должен показать окружающим, что человек он самодостаточный, серьезный и умный. Хотя, в большинстве случаев, это правда далеко не по всем критериям. Да и одежка явно не тянет на крутизну. Прикрытая вышедшей из модой кофтой с буковкой R на грудях, она, таки, выдает в мужичке обычного командировочного инженера, налаживающего какую-нибудь аппаратуру или производственную технику. Мы сидим в 12 ряду. По диагонали позади, в 15 ряду сидят пара мужичков среднего возраста. Лет так 45. По-моему, выпивают. Хотя, вид приличный. В дешевых костюмчиках и черных советских ботинках. Все остальные пока – серая людская масса, как впрочем, и мы для них. Кстати, что же мы не летим? Тут самолет дернулся пару раз и покатился вперед. Ну, слава богу, поехали! Только опаздываем уже капитально! Ладно, Салиму позвоню попозже, как выедем на взлетную полосу. Не успел я откинуться на спинку кресла и расслабиться, как он остановился. Ну, мало ли что? Тут послышались очень странные звуки, издаваемые нашим ковром-самолетом. Они напоминали дедушкино кряхтение и звуки унитаза с посетителями. Это продолжалось минут 15. Все недоуменно переглядывались, но никто, почему-то не смеялся. Становилось грустно и немного тревожно. Хотя, все абсолютно…ну, или почти абсолютно точно не сомневались в том, что все будет хо-ро-шо! Пассажиры напряглись и ждали. Полчаса, час. Наконец, блондинка впереди (уже без шубы) отстегнулась, категорически откинула волосы назад, и смело пошла в сторону стюардесс. После нескольких минут, она вышла из-за шторки и тут же попала в объятия первых рядов. С преимущественным видом она что-то разъясняла привилегированному классу, затем, с видом победительницы двинулась к своему месту. Но не села, а встала вполоборота ко мне, явно давая понять, что готова поделиться эксклюзивной информацией. Ну, и делись! – И что там приключилось? – я, конечно, не выдержал. – У них что-то там с мотором, - снисходительно ответила блондинка, после чего, получив свою порцию внимания, уселась на место. В салоне началось хаотичное движение. Все что-то обсуждали и что-то друг другу передавали по испорченному телефону. Когда же волнение масс достигло критической степени (а это когда все встают, начинают бродить и будоражить окружающих, периодически вскрикивая «Безобразие! Хоть бы какая информация! Стоим уже 2 часа!» и т.д.), из-за шторки вышла старшая стюардесса, худощавая блондинка лет под сорок, с уставшим лицом, и громко объявила: - Кто тут паникует? На пару секунд воцарилось шоковое молчание. Однако тут же оно сменилось шквалом возмущения, который чуть не снес несчастную с ног. Разобрать что-то было невозможно. Но достаточно просто было угадать суть. – Кто?!!! Мы! Мы все паникуем и все возмущены!
Худая старшая проводница, видимо, была к этому готова и тут же остановила поток ругательств одним движением руки. Все испуганно умолкли.
_ У нашего самолета не заводится правый двигатель. Вам как лучше – чтобы он не заводился на земле, или в небе?
Вопрос был убийственно резонный и все разом осели в свои кресла.
– Так вот, - продолжала старшая. – Нужно потерпеть. Сейчас придут инженеры и, после этого мы сможем вам сказать что-нибудь более конкретное.
Народ скис, но немного успокоился. Хотя, фраза о неисправном двигателе отчетливо засела в наших измученных и бессонных головах. Собрав последние силы, все набрались терпения и затаились в своих норах. Даже прыщавая девочка перестала хохотать за спиной. Мы терпеливо настроились ждать. Кто-то пытался заснуть, кто-то читать, кто-то тупо смотрел в иллюминатор на неподвижный пейзаж и мечтал о теплой постели в своем доме. Так прошло еще около часа. Наконец, за шторкой бортпроводниц началось какое-то движение и звуки. Все насторожились и глазами прожигали дыру на заветном месте, за которым скрывалась правда. Наконец, из-за шторки, как из-за кулис эффектно появилась старшая бортпроводница и гордо заявила без микрофона: - У нас все нормально!
– ожидая, видимо, грома аплодисментов, а может, и цветов. Не угадала. Все напряглись еще больше.
– Что нормально? – угадывался единственный вопрос сквозь гул голосов. – Все нормально!
– блондинка была несколько обескуражена подобной реакцией. – Все нормально, - повторила она. – Сейчас мы заведемся и полетим! – блондинка беспомощно улыбнулась, все же, тщетно рассчитывая на нашу благодарность за столь радостное известие.
– А что же, все-таки, было с мотором? – общий вопрос повис в воздухе.
– А ничччего не было, - споткнулась старшая. – Все хорошо! Успокойтесь и займите свои места. Мы заводимся и взлетаем! – уже более уверенным и официальным тоном. Вот тут-то все и началось!
– Кккккккак вылетаем? Куда? На несправном двигателе? Никуда мы не полетим! У меня дети (жена, теща, беременная жена…). Давайте другой самолет! Мы не самоубийцы! – Ну, и все в этом духе. Шквал негодования загнал старшую блондинку обратно за шторку, из-за которой через несколько секунд вышел среднего роста мужичок в форменном костюме Аэрофлота. Не сказал бы, что в его лице была уверенность и мужество, но послушать его мы, все-таки, согласились.
– Уважаемые пассажиры! – он поднял руку вверх, призывая к вниманию. Мы немного притихли. – Я командир корабля, Алексей Фоминов. Наш самолет абсолютно исправен, и сейчас готов к взлету. Беспокоиться не о чем.
Наверное, странно, но его слова, почему-то никого не убедили. – Так что же случилось с двигателем? Его исправили? Заменили новым? – толпа требовала гарантий.
– А кто вам сказал, что он неисправен? – командир недоуменно поднял брови.
– Вот!!! – все единодушно ткнули пальцем в старшую блондинку. Это напоминало сюжет из Вия.
Командир недоуменно посмотрел на сильно побледневшую старшую, которая своей бледностью стала походить на предсмертного Хому Брута. Мужик в форме капитана резко под локоток увел болтливую старшую за шторку.
– Ну, сейчас он ей вставит!
– А нечего болтать! – Успокаивает, гад! – На этом самолете не полечу! – Товарищи, у меня жена беременная! – И дети! Дети! – А я с тещей! – Ну, так и оставляй ее в самолете. Пусть летит. А сам выпрыгивай! – Выпустите меня отсюда! Только багаж отдайте! – А я готова и без багажа! – Так у тебя его и не было! – Да если б и был… - Может, он самоубийца? – Ага, у них вся команда баптистов-адвентистов седьмого дня! – ИГИЛ! Только бороды сбрили. Щас в Америку полетим, к Обаме!
Толпа стала неуправляемой. Нужно было что-то решать. Хотя, в этой ситуации и так все было понятно. Либо взлетать силком (что вряд ли), то ли выпускать всех обратно в аэропорт, и ждать какого-нибудь адекватного решения. В итоге, минут через десять, мы услышали голос командира по громкоговорителю: « Уважаемые пассажиры! Те, кто не хочет лететь нашим бортом, сможет снять себя с рейса в здании аэропорта у представителя Аэрофлота, предъявив ему талон на багаж. В дальнейшем, вы сможете забрать багаж. Мы постараемся обеспечить вам перелет в Москву ближайшим рейсом. Остальных прошу оставаться в здании аэропорта в зоне вылета до решения проблем с высадкой пассажиров и их багажа. Прошу прощения за доставленные неудобства!»