Рихард Феникс. Том 1. Книга 1. Горы
Шрифт:
Старик сначала отхлебнул, прикрыл глаза и кивнул. Потом медленно, будто мыслями находился совсем не здесь, ответил:
– Бывают. Но только в большой игре. Её ещё называют Королевской. Там поле огромное. И была всего лишь одна карта, сделанная специально для короля далёкой южной страны. А кубики там жёлтые, точнее, белые, потому что вырезаны из костей жены короля, которая и придумала эту игру. Откуда ты про них узнал?
– Приснилось.
Рихард пожал плечами и вышел, направился к скалам инициации. Ровнёхонько между ними вставало солнце – это всегда казалось чудом и дарило ничем не объяснимую радость. Мальчик выдохнул, глядя на светило из-под полуопущенных ресниц, и широко улыбнулся. Новый день мог принести новые открытия. А непонятное будет понято в своё время – так его всегда учил дед, когда в игре выпадала странная комбинация и, чтобы увидеть, что она принесёт, надо было только сделать ход.
Глава 8.5. Легенда о сотворении Детей Богов
Поименованная Вечностью Эньчцках, в своих ладонях я держала жизнь. Я та, кто настигает и согревает. Я – день. Я – свет. Мне было привольно в моём прекрасном мире среди этих изменяющихся форм. Они были малы и незначительны, потом стали больше, сменили воду на сушу, познали возможность моего существования. Они предавались праздности, получая всё нужное от мира. Но они вечно грезили о том, что было для меня недостижимо, о ночи. И я отправилась её искать.
Поименованный Вечностью Кэньчцкху, в своих ладонях я держал жизнь. Я тот, кто превращает холод в устремление. Я – ночь. Я – смерть. Мой край – пустые небеса и тёмные тверди льда. Но тут в моём краю явились создания. Они медленно и неукротимо развивались. Они не останавливались, иначе засыпали навсегда. Они деятельны и храбры. Они прозрели моё существование и прокляли меня, возжелали дня. И я отправился его искать.
Они блуждали друг за другом, не находя, не сталкиваясь. И нёс один за собою тьму, что чернее глубин морских. А другая шла в ореоле света, что слепил и грел. И в час, когда жизнь на плодородном камушке вновь угасла, встретились ищущие друг друга Эньчцках и Кэньчцкху.
Они приближались и отдалялись, оглядывали друг друга, находя в каждом черты, недостающие себе. И тогда они сошлись, возжелав возродить жизнь. Но новую, по образу и подобию своему. Пока они танцевали, мешая свет с тьмой, возрождали и умерщвляли растительность, жизнь уже шла по их следам, завоёвывая всё новые территории.
Эньчцках и Кэньчцкху снизошли к жизни и осознали, что совсем она для них новая и непонятная. И приняли решение соединить её с природой, расселив по миру своих будущих детей.
– Они приручили зверей и птиц, но не всех, – сказала Эньчцках, поймала двух диких птиц и нарекла их первоптицами, дав своего света и сходства с уже имеющимся разумным видом: – Быть тебе покровителем свободных, неприручённых птиц. Живи под именем Феникс. А тебе имя – Сойка-Пересмешница. Ты будешь той, кто согревает души песнями, но не даётся в руки.
– Тогда я возьму птиц, что живут над водами, и нареку своим вторым именем, – молвил Кэньчцкху.
Он выследил большую белую птицу, что ныряла, ловила изогнутым клювом рыбу, подбрасывала и ела. Но когда темноликий поймал её, птица замертво упала в воду, лишь силуэт остался на поверхности. И это тёмное пятно Кэньчцкху поднял и отнёс на сушу, вдохнул жизнь и сказал:
– Ты будешь Тенью, живи в тенях в память о жизни, что была загублена ради твоего формирования.
Тень поклонилась своему господину и пропала, завидев на горизонте светлоликую.
– Мне жаль, что твой первенец начал столь печально, – покачала головой Эньчцках. – А я вот нашла вид, что создания наши также совсем не понимают, – и она показала на двух змей. – Эту, большую и хищную, я назову Ангуис. И быть ей покровительницей сильного племени, оберегающего воды и низины. А этого, слабого, назову Боа. Пусть защищает леса от истребления, – выпустила она двоих в мир, но они не спешили отдаляться, а нежились в живительном тепле.
– Тогда я дам жизнь ещё одному роду, – Кэньчцкху сгрёб льдину, дрейфующую в океане, на которой боролись медведь, олень и волк, сжал её, смешивая всё воедино, и выпустил в мир большое и крепкое создание, которому были не страшны мороз и тьма, и который ценил честность и силу превыше всего. – Я нарекаю тебя Энба. Будь милосердным и справедливым, ведь ты один из сильнейших.
Как бы ни было то удивительным, но именно Энба смог растопить ледяное сердце Ангуис, что жаждала лишь физического тепла и света. Но было ей с ним слишком холодно, а ему с ней слишком жарко, оттого, даже разойдясь по разным частям мира, они с нежностью вспоминали друг о друге.
Но пока все были заняты, хитрый Боа, от которого никто этого не ожидал, поймал Сойку, зажал её, задушил и пожрал, чем навлёк на себя гнев Эньчцках.
– Так будь же ты Боа-Пересмешником! – в сердцах воскликнула она, прогоняя своё теплолюбивое чадо.
– Не гневайся на него, – Кэньчцкху закружил Эньчцках в танце. – Забудь. Давай создадим нечто общее, что впитает все их силы: огонь птиц, воду змей, воздух теней и землю зверей. И пусть это новое научит жаждущих знаниям и таинствам мира. Пусть оно сможет заклинать стихии и создавать подвластные материи. И имя ему будет…
– Тщщщ, – Эньчцках прижалась губами к губам Кэньчцкху, – прошу, в этот раз без имён. Пусть же создание само выберет себе имя и племя.
– Пусть.
И в мир вышагнула фигура, что всё время менялась. И чтобы как-то укротить свою изменчивость, она создала безликую маску, кивнула на прощанье и исчезла.
– А я, пожалуй, – молвил Феникс, – останусь здесь, рядом с вами обоими, прародители. Я и так часть света, поэтому потеряюсь в нём. А в темноте меня хорошо видно, но я тогда ослеплю там всех. Моё место на границе.
– Даже не мечтай! – Тень вернулась и попыталась приблизиться к заносчивому Фениксу, но от света его стала таять. – Знай, – прошипела Тень, – я пойду по твоим стопам, Феникс! И настанет момент, когда я выживу тебя из своего мира.
– Ха, попробуй! – Феникс раскинул огненные крылья и взлетел.
– Они слишком вольные, – покачала головой Эньчцках. – Но пока что я устала. Оставляю этому миру свой свет, а сама вздремну до поры, до времени, – и она воспарила в черноту космоса, укрылась небытиём, пряча от всех свой свет, обретая понемногу массу и форму.