Рихард Феникс. Том 1. Книга 1. Горы
Шрифт:
– Я буду следить за верным следованием дня и ночи, – пообещал Кэньчцкху, распадаясь на тёмные звёзды, отражающие свет Солнца.
Глава 9. Жители деревни Феникса
Отец не выходил из домика деда ещё долго. А когда наконец появился, выглядел очень сонным и рассеянным. Время приближалось к полудню. Рихард, задремавший было под скалами инициации, вскочил, едва услышал шаги. Мальчику не терпелось, как и обещано, вернуться в город, чтобы успеть к дневному представлению заезжего театра. Но, увидев состояние Нолана, он выдохнул и сказал себе: «Они ещё тут задержатся. Я успею посмотреть».
Он проводил отца, убедился, что тот лёг, и отправился на главную улицу, где находилась просторная столовая – единственное здание, выстроенное из дерева. В ней взрослые каждый день готовили по очереди на всю деревню, ели там же или разбирали порции по домам. Только у деда и у нескольких одиноких стариков, лишившихся сил Феникса, были свои маленькие печки, которые топили палой корой.
В столовой постоянно кто-то находился, чтобы следить за порядком и кормить голодных. В этот раз дежурить выпало Райке – высокой и сухой женщине, ещё совсем молодой, но с ярко-белой сединой на висках. Остальные волосы были тёмно-рыжими, заплетёнными в высокий гребень. Одетая, как и почти все в деревне, в жилетку, штаны со множеством карманов и высокие сапоги, женщина плавно переходила от стола к столу, собирала грязную посуду, задвигала стулья, протирала столешницы тряпкой.
– Голодный? – Райка стряхнула пепел с тонкой сигареты в блюдце и снова затянулась. При этом по контуру вырезанных на левой руке женщины перьев пошли искры, и глаза на мгновенье вспыхнули золотом.
– Не знаю. Наверное.
Рихард пожал плечами и опустился за чистый стол, но тут же вскочил и бросился помогать с уборкой. Он не чувствовал голода. Эйфория после инициации ещё не прошла, а предшествующий пост не позволял сейчас запихивать в себя много еды. Хотя и без того мальчик ел очень мало, что выводило Нолана из себя.
Райка хмыкнула, оставляя зал на гостя, а сама в доготовочной зоне принялась мыть в тазу посуду, расставляя чистую на расстеленных полотенцах. Мальчик заметил, что женщина зевает и трёт глаза. «Наверное, тоже гоняла всю ночь волков по лесу», – предположил он.
– Ты не спала, да? – спросил он, поправив последний стул. В столовой по-традиции ко всем обращались на «ты», кроме главы и старейшин.
– Ага-а-а, – женщина широко зевнула. – Ловили этих выкормышей Энбы.
– Ко-ого? Я думал, там волки.
– Ну да, их. А кого ж ещё? Только сбежали они из угодий Энба-волков. Зима-то была холодная, и на севере мало чего уродилось в том году. Вот им жрать и нечего – до нас доползли. Подожди, – Райка обернулась, нахмурив брови, – ты что, прогуливал занятия по истории? То-то я тебя на них не припомню!
– А что такое? – Рихард пристыженно замер с мокрой тряпкой над столом.
Как учитель Райка была очень суровой, потому зачастую юный Феникс сбегал с её уроков без зазрения совести, а вместо этого или просил старика Педро рассказать что-нибудь интересное, или отправлялся в библиотеку ниже по склону, где часами глядел на старинные карты, едва дыша касался гравюр в толстенных фолиантах. Некоторые даже перерисовывал, раз за разом добиваясь сходства.
– Ты, значит, не знаешь об одном из древнейших племён, как и мы, Фениксы, Энба – перводети богов?! – с возмущением спросила Райка.
– Боги… это которые с именами такими?.. Я сейчас их не произнесу, – Рихард почувствовал, что краснеет.
– Ой, ну прям засмущался! Они самые! Эньчцках и Кэньчцкху. Так вот, их дитя, Энба, дал жизнь трём племенам. А тут, на севере, ближе к морю, живут Энба-волки. И все окрестные волки находятся под их покровительством. И эти самые голодные твари сбежали к нам поживиться. Мы даже одного поймали, чтобы кто-нибудь из их благодетелей пришёл и забрал его. А то ведь жалко животину.
– То есть вы их не убивали ночью? – с каким-то облегчением уточнил Рихард.
– Феникс с тобой, птенчик, нет, конечно! Это же священные животные наших дальних родичей. Как они не трогают птиц, так и мы – волков, – Райка смотрела с негодованием, но отчего-то Рихарду казалось, что дай её только волю, она бы всех покрошила в суп.
– А где его держат?
– Да где обычно: в Каменном углу, куда всех сажают на исправление. А ты не видел? Сходи посмотри.
Рихард перегнулся через перила террасы – сухое дерево, разогретое на солнце, чуть скрипнуло под пальцами. Пахнуло смолой, сладковато-пыльными весенними первоцветами и молодой хвоей. Отсюда не было видно, но в памяти возникло место, куда мальчик раньше иногда ходил с дядей. Невысокие ёлочки обступали узкую тропку, что отделялась от дороги к Дому Матерей, и, поворачивая за высоким уступом, упиралась в природой сотворённый угол между двух скал. Там Фениксы оборудовали что-то вроде камер заключения, но так их никто не называл, считая это слишком грубым, человеческим. По идее, туда поместили и Гарга. Рихард почувствовал страх, смешанный с любопытством: никогда ещё в Каменном углу не доводилось видеть соплеменника, да и вообще хоть кого-то, кроме забежавшей поиграть детворы.
– Что, интересно? – раздалось над ухом и аромат крепкого фруктового табака защекотал ноздри.
Мальчик чихнул и повернулся к Райке. Она стояла почти вплотную.
– Наверное. Только, думаю, надо поесть перед тем, как пойти посмотреть, – осторожно ответил он и втянул голову в плечи, вспомнив, что по слухам женщина иногда выкручивала уши нерадивым ученикам. Мальчик скользнул в сторону, к столу, стоящему возле колонны, будто хотел спрятаться за ней, чтобы не нарваться на взбучку, чувствуя между лопаток цепкий взгляд.
Райка молча прошла мимо, сняла с полотенца тарелку, вытерла другим, поставила на стол. Отодвинула заслонку печи, достала, не боясь обжечься, подкопчённую железную кастрюлю. Дно её скрежетнуло по бортику столешницы, и женщина, поморщившись, обернулась к ряду черпаков, шумовок и хваталок, висящих на длинной доске. Было не принято спрашивать, что приготовили: все ели то, что давали. Но Рихард пообещал себе: «Если там суп, уйду сразу! Вот буду ходить голодным и всё тут! Суп – это ведь для детей, а я уже взрослый, раз прошёл инициацию! Вот так!». Но Райка широкими деревянными щипцами выудила несколько маленьких пирожков, пару отварных картофелин и запечённое в капустном листе яйцо.
– Питайся, птенчик, набирайся сил, – глядя поверх головы мальчика, произнесла она.
Полная тарелка опустилась на стол, рядом – кружка с чуть тёплым морсом из зимних ягод. Он переливался багрянцем – это что-то напомнило мальчику, зыбкое, неуловимое, пугающее и интересное одновременно, но вот что именно осталось загадкой. Рихард поёрзал на стуле, с силой потёр лоб и принялся за еду, отбросив лишние мысли. Райка села на перила террасы, отхлёбывая из глиняной чашки, повернувшись в сторону тропы к Каменному углу.