Рихард Феникс. Том 1. Книга 1. Горы
Шрифт:
Почтенная дама бросила на него испепеляющий взгляд, но фыркнула и рассмеялась. Огненный щуп из её груди резко вытянулся и застыл у мальчика перед носом в форме кулака.
– Ещё раз назовёшь меня «Ба», птенчик желторотый, я тебя отправлю в горы собирать лунные ягоды. И, если они тебя покусают, я тебя лечить не буду и Олли не позволю.
– Хорошо, хорошо, смотрительница, не буду. – Ямочки на щеках мальчика стали ещё заметней, глаза сузились в весёлые щёлочки.
– Быстро обнял мать, пока разрешаю, дальше-то точно табу! Мне её энергия нужна чистая и ровная. А с вами, мужиками, разве успокоишься?
– А может, мы тоже обнимемся? – скорчил дурашливую рожицу Нолан.
– Ну уж нет, – протяжно выдохнула женщина… И сгребла мужчину в охапку, едва не перетянув его на свою сторону заборчика. – Передай от меня привет старому ворчуну. Скажи, что я соскучилась.
– Обязательно. – Нолан ненадолго прикрыл глаза, уткнувшись лбом в плечо своей матери.
В этот момент Олли выпорхнула на дорогу, обняла Рихарда, чмокнула в нос, потёрлась щекой об опалённые брови и шепнула:
– Я ни капельки не жалею, что моё посвящение в Феникса прошло не через ритуал с вырезанием перьев, а через рождение такого прекрасного тебя. Люблю тебя, малыш, очень-очень сильно! И поздравляю!
Рихард смутился, неловко похлопал мать по спине и отошёл. Отец встал рядом с ним. Смотрительница поднесла ладонь к глазам, замерла, но тут же крикнула:
– Хлоя, дорогуша, мне нужны твои оплетающие чары для одного непослушного мальчишки. Спустись и помоги мне. Сию секунду!
То самое, ранее захлопнувшееся уж явно не по воле ветра окно чуть приоткрылось и снова закрылось. Мать Гарга явно не торопилась выходить.
Рихард и отец спускались по широкой дороге, вымощенной деревянной брусчаткой. Солнце, уже идущее к закату, отражалось от мозаики и витражей Дома, бросая вслед яркие искры. Поворот к деревне, почти не заметный среди кустов и деревьев, остался справа, и почти сразу ухоженная дорога к Дому Матерей сменилась тёсаными камнями, а по бокам возвысились тёмные сосны. Отсюда уже был виден раскинувшийся в долине город с его шпилями и башнями, проспектами и садами, учёными кварталами и рынками. Рихард уже бывал там. Но сколько ещё городов есть на свете, которые мальчик так хотел посетить.
Глава 4.5. Пророк
По достижению двенадцати лет люди из нашего племени или клана, как сейчас принято говорить, впускают в своё тело силу бога, который присматривает за нами. И имя ему – Феникс.
Он даёт нам возможность управлять огнём, залечивать раны и не мёрзнуть даже в самый лютый мороз. Иногда бог говорит с нами, своими детьми: даёт советы, предостерегает. От него узнаём и то, что не должны делать: убивать своих детей и родителей, словом или делом подставлять других, сжигать пламенем Феникса жилища людей.
Со мной Феникс говорил дважды: когда приветствовал и когда прощался. И сейчас поведаю вам историю, что случилась со мной в молодости.
* * *
Быть лучшим, значит нести большую ответственность. Быть первым, значит учить на своих ошибках других. Быть старательным и хоть немного талантливым, значит работать не покладая рук.
Я учился в медицинском университете и был лучшим на курсе. Я мог с помощью силы Феникса лечить людей. И потому преподаватели часто говорили, что у меня золотые руки. А я всего лишь вливал по капле своей силы в каждый разрыв тканей пациентов. А их, страдающих, израненных, начали приводить ко мне уже на втором курсе.
Едва кончились десять лет моего обучения, как город, по давней традиции, снарядил отряд врачей для полевой практики на юг. Это было почётно, к тому же обещали хорошо заплатить. Омрачали предвкушение лишь слухи, дурные вести о волнениях людей и неведомой хвори. Но нас заверили, что мы не столкнёмся с этой бедой, ведь путь был намечен восточнее, в сторону великой реки Разлучинки, где множеству земледельцев в это время года требовалась лекарская помощь.
Перед отъездом у меня разболелась левая рука – это был дурной знак. Именно на левых руках люди нашего племени вырезали перья, как некое жертвоприношение богу Фениксу, тем самым впуская его в себя. И даже не смотря на способность заживлять раны, разглаживать шрамы, узор из перьев оставался с нами на всю жизнь. Я же, посвятивший всего себя врачеванию, даже и вспомнить не мог, когда в последний раз чувствовал боль: все недуги были подавлены силой божественного пламени моего бога. «Счастливец», – завистливо вздыхали на курсе. «Я не имею права предаваться недомоганиям, когда вокруг столько людей, которых нужно спасти!» – не без внутренней гордости всегда отвечал я. И тут – эта боль. До звона в ушах, до скрюченных пальцев, до паники от непонимания, как теперь быть.Это была не та боль, которую я мог излечить, ведь сила действовала лишь на повреждённые ткани. И было лишь одно подходящее предположение: что-то происходит именно с Фениксовой силой внутри меня. Все попытки поговорить с богом провалились: он молчал. Хотя чего удивляться, если все восемнадцать лет после инициации я не слышал его голоса. Но всё же было очень обидно: я всегда оказывал помощь другим, а сам не мог её получить, когда потребовалось в один-единственный раз.
Несколько дней меня навещали самые именитые лекари города Лагенфорда, в основном Чародеи, но и они разводили руками, извинялись и уходили. Как же это было прискорбно! Ради этого даже передвинули время нашей экспедиции. Ну что ж, ждать больше не имело смысла, и мы, вынужденные взять из-за задержки вместо обычных лошадей быстроногих коней, которых разводило племя Теней, отправились в путь. И с каждым днём удаления от города рука болела всё меньше – удивительно и страшно то было, ведь никогда не знаешь, когда проявит себя затаившаяся боль, с которой невозможно совладать. И ожидание этого очень изматывало.
Наши крытые повозки ехали по тракту на юг, где уже наступило лето. Но воздух почему-то был не свежим, а затхлым. Так пахла близкая беда. От предчувствия её меня стало мутить. Опасаясь задержаться ещё больше и пользуясь выносливостью коней, мы двигались почти без остановок, и меня укачивало так сильно, что пришлось воздержаться от воды и пищи, и даже ото сна.
Но всё же через шесть дней мы остановись на ночь в придорожной гостинице, и там впервые меня отчитала женщина. Магда закончила обучение на год раньше, и ей доверили выбирать маршрут. Я попытался настоять на безопасном пути, предлагал свернуть поскорее на ближайшем перекрёстке, откуда не так тянуло ужасом и смрадом, но Магда была непреклонна. Она во всеуслышание объявила меня предателем звания врача. Ведь если чувствуется боль, то надо устремить все силы к ней, а не бежать. Да, Магда тоже была из Фениксов и она ощутила, как и я, этот гнилостный запах. Потому и велела сменить маршрут ещё на второй день пути, поставив в известность лишь кучеров.
– Земледельцы подождут! Здесь есть место, где мы действительно можем быть полезны! – заявила она, а наши спутники, не Фениксова племени, не чующие подступающего ужаса, лишь поддержали: платили-то за каждый день.
Как я не бился, не пытался отговорить, доказать свою правоту – бесполезно! И, чтобы не заклеймить себя окончательно трусом, сдался. Не могу сказать, сильно ли я потерял доверие и уважение со стороны остальных членов отряда, но был крайне уязвлён словами Магды. Тогда я покинул это общество, выкурил натощак трубку, меня вытошнило, и напросился к конюшему при гостинице переночевать.
Старик принял меня радушно, провёл в комнату без окон, три на три моих шага. Стоять там приходилось скрюченным, чтобы не задевать потолок. И потому я сразу сел на домотканое покрывало поверх низкого и широкого соломенного лежака. На деревянном ящике у входа горел трёхвилочный светец. Острое пламя на конце лучин вспыхивало ярче, когда пепел опадал в чашу с водой. Я лёг у дальней стены и почти сразу уснул.
Пробуждение в полной темноте было непрошеным и грубым. За стеной прямо передо мной находилась конюшня. Вход в неё располагался с обратной стороны здания. И я отчётливо слышал, как прибывают повозки, ржут измученные лошади, скрипят телеги, звенит снимаемая упряжь, ругаются и о чем-то спорят люди.