Рил: Replay
Шрифт:
А что она ощущает к Пашке? Что между ними осталось сквозь время и какой-никакое, но расстояние?
– Мне кажется, я столько ошибок наделала, - прошептала она, пряча от него свой взгляд.
– Все будет хорошо, - повторяет Павел, касаясь тыльной стороной ладони личика Люды.
– Я никого ещё так не любил, как тебя. Я с ума сходил весь этот год. Знала бы ты, чего мне стоило оставаться в стороне... наблюдать за вами... Сдерживать себя, чтобы не ринуться в бой за тебя, за твоё сердце...
Его голос сбивается. Он смотрит вдаль,
Во всех словах теряется смысл. Только небо льется сквозь стекло - в городе весна, тёплый ветер колышет занавески. И теряются слова. И даже виски сегодня не берет. Пашка до сих пор не может разобраться в себе.
Он должен быть счастлив, что так произошло, что иначе бы Люда с ним не была, но мысль о том, как ей больно, бьёт током по оголенным нервам.
Пашке хочется забрать ее страдание себе. Он сильный и он справится. Переживет его и забудет. А вот его любимая девочка пока что так не может.
Вот она - сидит напротив, сжав коленки, пальцы нервно сжаты в замок, а взгляд слегка поплыл от выпитого. Она не привыкла к такому количеству.
Пашка садится ближе. Внутри царапает и выбивает по всем органам теплом эйфории. Ее аромат, слегка испуганные глаза, манящая близость... Он не из стали. Ему до безумия хочется ее целовать. Стереть с ее памяти жестокие прикосновения Руслана. Заменить его обиды своими ласками. Но чего хочет сама Люда?
И Паша решается. Хватит. Он долго был хорошим парнем и не пытался сделать первый шаг, и тем самым создать Людочке дискомфорт. Но вот во что это все вылилось. А ведь как знать, прояви он тогда настойчивость, может, ничего бы плохого не произошло...
Если она его оттолкнет, он остановится. Он не станет уподобляться Савчуку, как бы сильно не хотелось сжать любимую в своих объятиях...
Вот пальцы касаются ее подбородка. Люда вздрагивает, опускает глаза. Пашка сглатывает слюну, член упирается в змейку брюк от этой бесхитростной демонстрации уязвимости и смущения. Ему хочется коснуться этих нежных губ своими губами, раскрыть слегка властным нажимом, разомкнуть вторжением своего языка...
Он видит это в своём воображение так же четко, как будто смотрит фильм на большом экране. А затем переходит черту между тактом с моралью и стремлением бороться за свою любовь во что бы то ни стало.
Наклоняется и целует ее. Жадно и неистово, и вместе с тем нежно и бережно. Воплощает в реальность сценарий своих фантазий.
Она упоительно сладкая. Он помнит, как все это было. Помнит их первый раз в жарком солнечном Шарме. Какой она была - решительная, желанная, горячая, неутомимая. Помнит тело. Помнит сознание. И сердце тоже помнит.
Его губы усиливают натиск, в паху становится жарко. Приливы дрожи и возбуждения постепенно накрывают, касаясь сначала щиколоток сладострастным накатом, затем колен, бедер, эрегированного члена. Величко даже стонет в губы Людмилы, вовлекая, ее язычок
Наконец-то он снова держит ее в своих руках! Вдыхает аромат кожи, нагретых солнцем волос, пока ещё тонкого, но уже такого родного и желанного возбуждения.
Если бы Люда была против и просто поддалась поцелую, чтобы его не обидеть, он бы остановился. Но не сейчас.
– Моя девочка...
– его шепот похож на урчание тигра. Его рассудок плавится в жарком омуте влечения. Паша и сам не замечает (а может, почти и не осознает) что его рука зарывается в копну ее волос на затылке и слегка стягивает. Как будто он боится, что Люда его оттолкнет и решит сбежать.
Но ничего этого не происходит. Она вся здесь, такая родная, взволнованная, возбуждённая. Закрывает глаза, на щеки ложится тень румянца - то ли смущения, то ли страсти. И, словно почувствовав опасения Павла, обнимает его обеими руками за шею и пока что только толкает свой язык в глубину его рта.
Ее поцелуй пьянит и лишает силы воли. Огонь желания бежит по венам, опаляя изнутри мощью тысячи вольт. Что ему стоит сейчас сдерживаться и отвечать на ее поцелуи, стараясь держать себя в руках?
– Пашка...
– шепчет Люда, когда он прерывает поцелуй, удержавшись в шаге от того, чтобы не опустить ее на диван, нависнуть сверху, дать почувствовать всю силу своего одержимого желания.
– Я могу... Остановиться, - говорит он и не верит сам себе.
– Нет... нет!
– поспешно произносит его возлюбленная и обхватывает его лицо ладонями. Ее тёплые ладони гладят его скулы, подбородок, задевая лёгкую щетину. Он чувствует себя тигром, которого гладят против шерсти... и это до безумия сладко.
Вновь простреливает по всей длине возбужденного члена сладкой негой. Нежность - самый лучший афродизиак. А Люда невесомо касается поцелуями тех мест, где только что были ее пальчики...
Павел в шаге от безумия. От того, чтобы овладеть ею и никогда больше не отпускать. Но он не может сделать это, не удостоверившись, что Люда тоже этого хочет. Он не заставит ее преступать через себя.
– Девочка... Любимая моя...
– голос срывается от возбуждения, - Я хочу знать. Ты представляешь, как трудно мне будет завтра смотреть в твои глаза, если я сейчас воспользуюсь твоей слабостью...
Говорит и не понимает смысла сказанных слов. А Людмила вдруг меняется в лице.
Что-то обрывается внутри у парня. Что ж, он был честен. Может, это его успокоит...
Девушка заводит руки за спину... И Паша на верит своим глазам и ушам, когда она расстегивает молнию на спине с характерным скрипом.
– Ты... Ты на представляешь, как я хочу быть с тобой...
– платье скользит по ее плечам и ниже, обвисает облаком светлого шифона на талии. Пашка сглатываю слюну, глядя на холмики ее груди, едва прикрытой кружевом лифчика. И когда Люда вновь заводит руки за спину, его мир несётся на бешеной скорости в портал рая.