Рим, папы и призраки
Шрифт:
— Судя по вашему ночному блаженству, — заметил равви, — можно предположить, что герцог выбрал путь мудрости.
— Похоже, — кивнул Солово. — Кстати, о путях: я благородно предложил ему идти вверх, а не вниз. «Быть может, спускаться всегда и легче, заметил я, — но что толку, если попадешь не туда, хотя и легким путем?» Он много скулил и оплакивал путь, который ему придется пройти заново.
Равви Мегиллах присвистнул.
— Такова теперь молодежь, — осудил он. — Делаешь для них все возможное, а они не испытывают и капли благодарности.
— Вы правы, — просто ответил адмирал. — Но справедливости нет, так ведь?
Год 1498.
— Они считают, что вы сделали хорошо, — сказал Фра Бартоломео делла Порта, [35] глядя над краем рисовальной доски. — Мне кажется, они весьма надеются на вас.
Адмирал Солово, раздраженный столь долгим стоянием, не был склонен выслушивать комплименты.
35
Баччо делла Порта (1472–1517) — известный флорентийский художник; в 1500 г. вступил в орден доминиканцев; основные работы написаны в начале XVI в.
— Я в первую очередь думал о том, чтобы уцелеть, — ответил он, — а не о карьере Чезаре Борджиа, что бы там ни предопределили ему Феме.
— Не уверен в его перспективах, — отозвался делла Порта, продолжая яростно делать набросок. — Поговаривают, что он просто временный протеже, от которого потом отделаются. Утверждают, что им больше по нраву этот флорентинец Макиавелли; вдохновленный Чезаре, он собрался написать книгу. Но их никогда не поймешь, так ведь?
— Действительно, — вежливо согласился Солово.
— Проклятье, не вертите головой! Вечно выходит: хочешь ты их порадовать или нет, а дело непременно завершится к их удовольствию. У меня всегда так получается. Просто загоняют тебя в такое положение, когда их и твои интересы совпадают. Вы хотели жить, а Борджиа желал избежать обвинения в убийстве, понятно? Левую руку чуточку повыше.
— Я слыхал, они наголо обрили вас руками Савонаролы, — сделал выпад адмирал. — Поэтому, наверное, у вас и дергается лицо?
Делла Порта свирепо взглянул на Солово.
— Возможно, — ответил он, с излишней силой налегая на угольную палочку. — У меня не было тика, пока я не побывал в монастыре Сан-Марко, когда возбужденная толпа пыталась выдворить его оттуда. Даже сейчас не знаю, как мне удалось уцелеть.
— Благодарите судьбу, что не окончили жизнь вместе со своим господином… Его ведь повесили и сожгли, не правда ли?
— Да, то, что осталось после пыток, — согласился Фра Бартоломео, энергично дернув лицом. — Я отделался портретами ничтожеств, возглавлявших флорентийское государство. «Нам нужно ваше знаменитое воплощение идеала в формах», — сказали они. — Объясните мне, адмирал, как обнаружить идеал среди кучки политиканов и свиноподобных банкиров?
Адмирал Солово изобразил — насколько это возможно для неподвижного, как столб, человека — полное непонимание.
— Быть может, — заметил он, — тем самым способом, которым вы придаете изящество и достоинство сухому старому сучку, сейчас позирующему перед вами.
— О нет! — рассмеялся Фра Бартоломео. — Вы у меня будете таким как есть. Я намереваюсь изобразить вас в моем «Страшном суде» среди грешников, осужденных на муки. [36]
— Премного благодарен, — сухо ответил адмирал. — И за какой же грех я буду страдать?
36
портрет
Фра Бартоломео бесенком глянул на адмирала.
— Разве вы не можете догадаться? Это сейчас у вас мальчики и женщины, а раньше…
Адмирал Солово поглядел в окно над бесконечными крышами Рима и, выбрав момент, нанес coup de grace. [37]
— И что вам теперь велят делать?
Делла Порта скривился.
— Они хотят, чтобы я стал монахом, настоящим, во Флоренции. Наверное, у меня настолько хорошо получается целибат, [38] что они решили удостоить меня им пожизненно. Похоже, мне придется пройти все до конца, быть искренним и прочее. Не слишком большая награда за все мои хлопоты с этим Савонаролой.
37
смертельный удар (франц.)
38
обет безбрачия
На лице Солово появилась утешительная улыбка.
— Быть может, ваша живопись воистину расцветет, сделавшись единственным выходом для вашей энергии.
Делла Порта явно не был удовлетворен.
— Может, и так — заключил он неискренним тоном. — С их стороны очень тонкая идея — занять меня рисованием.
— Им вы и заняты. А теперь, прежде чем вы уйдете…
Обреченный быть монахом наконец понял.
— О, так, значит, обеда не будет? А как же римское гостеприимство?
— Я не римлянин, — простодушно ответил адмирал Солово. — К тому же, учитывая монастырские перспективы, я подумал, что вы захотите самым энергичным образом использовать все свое время. Я рекомендую вам направиться к той сетке переулков, которую мы зовем Борделлетто. В случае если кошелек ваш тоще, чем можно судить по костюму, есть еще Понте-Систо возле еврейского гетто.
— Как я понимаю, сами вы не рекомендуете обращаться туда, — едко заметил делла Порта, поднимая свой тяжелый груз.
— Понимайте как хотите. Что у вас еще?
Художник остановился у дверей, радуясь, что адмирал предоставил ему подобную возможность.
— Да. Они хотят знать ваше мнение о «Законах», — проговорил он.
Итак, Феме дают ему понять, что знают о приобретенном им экземпляре самой знаменитой работы Плифона. Быть может, они приглядывают за его челядью — со стороны или изнутри. Этого нельзя было предотвратить, а посему оставалось только терпеть. Поэтому Солово игнорировал откровение.
Ему хотелось бы сказать, что предписания греческого философа в отношении утопии пробудили в нем некоторый пыл. Однако подобное не характерно для него, а значит, вызовет излишний интерес.
— Передайте им, что я убежден, — сказал адмирал, и Фра Бартоломео шевельнул губами, перенося его ответ в кладовые памяти. Следует избегать сомнений.
— Кстати, еще одна вещь, адмирал. Вы слыхали о турке… принце, обитающем при Папском дворе?
— Есть такой. Аламшах, сын султана Баязида Второго. Он сейчас здесь заложником, пока его папочка вместе с его святейшеством прокручивает весьма крупное дельце.