Рим. Цена величия
Шрифт:
– Цезарь, Гай прислал письмо с подарком. Угодно ли будет прочесть?
– Разверни и зачитай.
Сегест быстро пробежал свиток глазами:
– Он сообщает, что в Рим возвращается его невеста, и приносит горячую благодарность. Спрашивает, угодно ли цезарю будет самому назначить дату их свадьбы?
Тиберий вяло махнул рукой – сон уже завладевал им, голова тяжелела, мысли путались.
– Отпиши, пусть действует сам, как хочет. Мне все равно. Денег не дам.
Голова старика безвольно свесилась на грудь, и он забормотал едва слышно себе под нос:
– Ах, Кокцей Нерва, мой старый друг, почему ты бросил меня, теперь тяжело без твоих советов и дружеских слов. Я бы доверил Рим тебе, а не сыну раба. Да и на старых сенаторов
Однако сон прервал его мысли вслух, рабы едва успели донести Тиберия до постели. Он ни разу не проснулся, настолько ловкими были движения молоденьких рабынь, менявших его потный синфесис. Тело старика воняло так нестерпимо, что девушки принялись опрыскивать комнату нежными духами. После сна у императора будет свежая голова и хорошее настроение.
V
Гемма ласково коснулась руки Юнии, и та открыла глаза.
– Госпожа, мы уже в Риме.
– А куда меня везут?
– В твой дом, госпожа, на Палатинском холме, рядом с дворцом цезаря.
– Мой дом? Рядом с дворцом? С ума сойти! Я никогда не мечтала, что у меня будет свой дом! А может, он куплен на имя отца?
– Нет, все рабы там также принадлежат тебе, ты вольна распоряжаться как вздумается.
– А отец? А мачеха?
– Я знаю, что им также приготовлены покои, но ты поступишь как пожелаешь. Они по твоему желанию могут поселиться в любой инсуле, где чисто и отличная еда, – ответила Гемма.
Конечно, Юнию прельстила поначалу мысль, что она может избавиться от ненавистной мачехи, но отец… Что ж, скорее всего, гонору у Кальпурнии должно поубавиться, когда та узнает, что падчерица теперь – единоличная хозяйка их нового дома. Будут жить все вместе. Если дом окажется большим и просторным, то они вряд ли станут часто сталкиваться лицом к лицу.
Но когда же она увидит Гая? Эта мысль не давала ей покоя. Если б она знала, где он, то побежала к нему немедля. Наверняка он придет навестить ее ночью, и от этой мысли все сладко заныло внутри.
– Эй, Ботер, – позвала она раба, – а когда прибудет мой отец из Остии?
– Завтра утром, госпожа. Смотри, а вот и твой новый дом.
Рабы кратчайшим путем доставили свою госпожу на Палатин. Юнию смутила простая белая стена и скромная дверь. Гемма, заметив ее разочарование, с улыбкой промолвила:
– Входи же! Челядь уже встречает тебя.
Ботер на руках перенес Юнию через порог, и она вступила в обширный атриум. При виде великолепия отделки и множества рабов у нее захватило дух. К ней с поклоном приблизился управляющий, маленький толстенький человечек, и вручил ключи.
– Приветствуем тебя, госпожа Юния Клавдилла! – торжественно произнес он. – Я твой управляющий, мое имя Паллант, обед уже приготовлен, только вели подать. Чан с теплой водой, гардероб в надлежащем состоянии, об этом уже позаботились. Мы ждем твоих приказаний, госпожа.
– Подожди, Паллант, – сказала Юния. – Я хочу вначале осмотреться, а затем с удовольствием омоюсь. Пусть все идут работать, а ты останься – покажешь дом.
Паллант дал знак всем расходиться и молча застыл в стороне, пока Юния расхаживала по атриуму. Он был поистине великолепен. Вдоль карниза шли изящные арабески, гирлянды искусно нарисованных листьев перемежались с крылатыми гениями и фантастическими пейзажами. Посредине панно были расположены пять больших изысканных фресок, каждая из которых представляла отдельную картину. Две по бокам изображали магические таинства, остальные были мифологического содержания. Они особенно заинтересовали Юнию, заметившую в сюжетах намек. На одной – рождение из пены прекраснейшей из богинь, на второй – отдыхающий Марс, устало склонивший голову и опирающийся на меч, а между ними находилась картина, представляющая улицу Рима, как бы виднеющуюся из открытого окна [3] .
3
Это подлинное описание дома Ливии.
Затем управляющий провел ее через узкий таблиний, расписанный греческим орнаментом, в обширный перистиль. У Юнии перехватило дух. Никогда еще не видела она подобной красоты. Открытое пространство окружали внушительные колонны, перевитые зеленым плющом и виноградом, аппетитные спелые грозди которого свисали вниз. Прозрачные нежно-голубые занавеси были протянуты между колоннами, предохраняя от насекомых. Посредине маленький водоем с золотыми рыбами, окруженный корзинами с роскошными цветами. Девушка была в восторге, все еще не веря, что она у себя, а не в гостях. Радостно напевая, она принялась кружиться, черпая воду ладошками и обрызгивая грузного Палланта и маленькую Гемму. Она так и светилась счастьем. Паллант про себя отметил, что новая хозяйка хорошего нрава и будет добра к челяди, не наказывая по пустякам. Он не знал еще о существовании Кальпурнии.
Паллант показал ей ларарий, куда Юния установила маленькую яшмовую Гекату, с которой никогда не расставалась.
– Теперь хочу в купальню и обедать! – звонко произнесла Юния.
Гемма кинулась готовить ванную.
Омывшись в теплой ароматной воде, Клавдилла облачилась в полупрозрачный хитон:
– Гемма, проведи меня в мою спальню и вели накрыть столик там.
Кубикула ее была очаровательной, вся затянута прозрачными занавесями, с большой бронзовой кроватью, инкрустированной слоновой костью, с множеством подушечек и вышитыми простынями. Стены расписаны фривольными мифологическими сценками, в основном на тему любовных игр Марса и Венеры. Рабы тихонько поставили столик с едой, Гемма налила в чашу вина, и прислуга удалилась.
Юния осталась одна. Взгляд ее упал на поднос, она протянула было руку за сладкой булочкой, но есть сразу расхотелось, едва мысли о возлюбленном вновь закрались в хорошенькую головку. Придет ли он?
Ожидание томило и изматывало.
Чаша холодной воды освежила пересохшее от волнения горло.
Клавдилла услышала звук падающих капель водяных часов. Одна, две, три… десять… Мысленно взмолилась далеким равнодушным богам. Нет сил больше ждать. Она подошла к зеркалу. Бесстрастный металл отразил прекраснейшую девушку. Клавдилла всмотрелась в свое отражение, поправила прическу, в нетерпении дернув за непослушный локон, наугад взяла флакончик с духами и, не откупорив, равнодушно поставила. Взгляд ее упал на статуэтку Амура, лукавого и приторно пухлого. В Купидона полетел резной гребень – так ему, раз не желает помогать.
Внезапно она уловила в зеркале слабое движение и испуганно обернулась. В кубикуле кто-то был. В мгновение ока девушка выхватила из волос длинную острую булавку и замерла, прислушиваясь.
Одна из занавесей откинулась, и… зазвенела на мраморе выпавшая из руки булавка.
Сияющими от счастья глазами они смотрели друг на друга. Как изменило их время разлуки! Гай, помнивший Юнию большеглазой длинноногой девчонкой с острыми коленками, изумленно вглядывался в прекрасный лик стоящей пред ним незнакомой девушки. Неужели это она? Девочка из далекой Сирии, которая храбро держалась за его руку, когда они клялись друг другу в верности перед алтарем Астарты. Незнакомка показалась ему Венерой, восставшей пред ним из морской пены во всей своей красе. Черные миндалевидные глаза, обрамленные полукружьями длинных ресниц, летящие брови, точеный небольшой нос, чувственный рот, таящий усмешку, и дивные локоны, сияющие лунным золотом. Гай и представить себе не мог, что его невеста так прекрасна. Жалкие образы, что рисовал он себе до их встречи, померкли перед истинной красотой его возлюбленной.