Рим. Две тысячи лет истории
Шрифт:
Элегантная часовня Корсини в левом приделе – также работы Галилеи, который украсил и фасад. Стиль этой галереи предвосхитил приход классицизма, который последовал за эпохой рококо. Под высоким гранитным шатром в готическом стиле, расположенным над главным престолом, находится серебряный ковчежец, в котором, как говорят, покоятся головы апостолов Петра и Павла. Читатель, наверное, помнит наш рассказ о том, как эти реликвии усложнили определение места захоронения этих апостолов, приведенный нами в главе 4.
Основное убранство фасада церкви Санта-Мария Маджоре было создано архитектором Фугой в XVIII веке. По лестнице в левой части портика можно подняться в лоджию, где от средневековой
Балдахин над главным престолом – также творение Фуги. Он состоит из четырех порфировых колонн, обернутых бронзовыми листьями. В порфировой урне хранятся мощи апостола Матфея и других мучеников.
Несколько часовен в церкви Санта-Мария Маджоре представляют собой прекрасные образцы стиля барокко. В баптистерии (первая от входа дверь, ведущая в правый неф) мы видим барельеф «Успение Богородицы» работы Пьетро Бернини, отца Бернини. Но самыми знаменитыми являются две часовни, которые расположены друг напротив друга в правом и левом нефах перед алтарем. Сикстинская часовня, или часовня Святых Даров, расположенная справа, получила свое название по имени папы Сикста V, который поручил в 1585 году Доменико Фонтана начать ее сооружение. Соответствующая Павликанская часовня, или часовня Боргезе, слева, была выполнена в таком же стиле, что и более ранняя капелла Сикста. Ее построили в 1611 году по приказу Павла V. Здесь мы увидим фрески Гвидо Рени (1613 год), на которых изображены святые Франциск и Доминик, а также герои древних мифов. Рени и Ланфранко создали фрески и в правом крыле часовни.
Любителям стиля барокко мы советуем посетить церковь Санта-Мария Маджоре еще и потому, что в ней похоронен Бернини. Его могила так скромна, что мы с трудом ее нашли. Она отмечена простой плитой в полу справа от главного престола, на которой написано одно слово – «Бернини». Странно, что мрачному святому Игнатию поставили такой роскошный барочный памятник, а Бернини, который украсил Рим площадями, статуями и церквями в этом стиле, не удостоился даже фигуры ангела над своей могилой. Было бы хорошо, если бы кто-нибудь взялся за это дело.
Если вам кажется, что вы сыты по горло церквями в стиле барокко, загляните в таблицу XVI и убедитесь, сколько бы вы еще могли узнать. Простому туристу этот список может показаться слишком длинным, поэтому, если вы хотите осмотреть здания в стиле барокко, но не в таком устрашающем количестве, обратитесь к двум нашим другим спискам – фонтанов и площадей (таблицы XVIII и XIX). В них включены памятники различных эпох. Одно из преимуществ осмотра фонтанов заключается в том, что многие из них расположены на прекрасных площадях, где имеются кафе, в которых во время экскурсий можно посидеть, выпить и перекусить.
Для тех, кого интересует все необычное, мы советуем осмотреть обелиски. Конечно, они были созданы не в эпоху барокко, большинство появились еще за 2500 лет до того, как отец Бернини познакомился с его матерью, и к тому же совсем не в Италии. Однако любовь римлян к обелискам, возникшая в эпоху императоров, не угасла и в XX веке, а поскольку большинство из них было установлено на свои нынешние места в эпоху барокко, то рассказать о них уместнее всего в этой главе. Обелиск относится к самой элементарной архитектурной форме, однако он прекрасно сочетается с изогнутыми, динамичными формами стиля барокко – может быть, потому, что мы привыкли видеть их именно в барочном окружении.
Обелиск появился в Египте. Высокая, четырехгранная, квадратная колонна использовалась в Древнем Египте для того, чтобы увековечить то или иное событие. Покрытые иероглифическими надписями, в которых рассказывалось, кому или чему посвящены эти колонны, парные обелиски стояли у входа в храмы. Когда Египет стал римской провинцией, императоры принялись вывозить их в Италию. Сейчас в Риме больше обелисков, чем в самом Каире. Римляне были не единственными людьми, которые воровали у египтян их обелиски, хотя и делали это гораздо настойчивей, чем другие, но сам факт, что им удавалось их вывезти, свидетельствует о том, что они были гениальными инженерами. Ведь даже в наше время перемещение огромного, легко раскалывающегося обелиска представляет собой очень сложную задачу.
Римские императоры любили ставить обелиски в своих цирках, обозначая этим их центр, и некоторые колонны, перечисленные в таблице XX, когда-то украшали Большой цирк и другие арены. Когда настоящие египетские обелиски закончились, римляне стали создавать их копии, и некоторые из них, сделанные уже после того, как иероглифическое письмо было забыто, выглядят в глазах человека, знающего древнеегипетский язык и умеющего читать древние иероглифы, довольно смешно.
В Средние века многие обелиски в Риме упали и разбились. В эпоху Ренессанса интерес к ним возродился, и первый обелиск, который подняли и установили на площади, был тот самый, который высится пред собором Святого Петра. В Средние века он стоял сбоку от современной базилики, и папа Сикст V велел архитектору Доменико Фонтана перенести его в центр площади. Работа продолжалась четыре месяца – с апреля по сентябрь 1586 года и потребовала 44 лебедки, 900 рабочих и 140 лошадей.
Человеку, который любит обелиски, мы советуем стать на углу Четырех Фонтанов, где стоит церковь Карлино. В конце трех или четырех улиц, расходящихся из этого угла, видны обелиски: обелиск Тринита деи Монти на Виа Систина, обелиск Квиринала в конце улицы Квиринала и обелиск Санта-Мария Маджоре на Виа Депретис. Зрелище, конечно, красивое, но сбивающее с толку – один обелиск служит хорошим ориентиром для заблудившегося человека, но три сразу могут запутать его еще сильнее.
Глава 8
Современный Рим
В конце XVIII века и начале XIX западный мир сотрясали революции. Начало им положили американцы, французы подхватили, и после 1800 года «ветра свободы» принялись сметать старые государственные институты уже по всей Европе. Италия, разделенная на небольшие государства, многими из которых управляли иностранные монархи, одна из первых поднялась на борьбу за свободу и объединение.
Об эпохе, получившей название Рисорджименто (объединения Италии), итальянские историки написали больше книг и статей, чем обо всей предыдущей истории своей страны. Итальянцы не разделяют мазохистской любви американцев к самокопанию и публичному битью себя в грудь; они любят читать и писать о героических временах, когда они вели себя благородно и вдохновлялись великими мечтами. Рисорджименто действительно было временем полным романтики, с чисто интеллектуальной точки зрения – люди сражались и умирали за свободу, и далекий, но славный факел этой свободы горел у них перед глазами, заставляя без жалоб переносить все тяготы борьбы, одиночное заключение в тюрьмах, боль и смерть. Последнее предложение вышло из-под нашего пера, но его вполне мог бы написать любой итальянский (или английский) историк той эпохи конца XIX века.