Римаут. Ледяной ключ
Шрифт:
Мария унесла пустую кружку сына и пачку медицинских полисов — всех четыре, она захватила их вместе, не разбираясь.
Кольбер на прощание еще раз успокоил Виктора и выключил свет в комнате. В окно, несмотря на шторы, уже вовсю светило рассветное солнце.
Павел пошел вниз, чтобы проводить врача, но тот в прихожей остановил хозяина и нервно осмотрелся:
— Нас здесь никто не услышит, господин Фроман?
Павел удивленно приподнял бровь. Неужели диагноз хуже, чем врач старался показать при Викторе?
— Нет, все сейчас наверху. А что стряслось?
Кольбер провел пальцем по ниточке усов, словно колеблясь — стоит ли говорить. Потом решился. Сделал шаг к хозяину дома и, оказавшись совсем близко, тревожно прошептал:
— Вы зря купили этот дом, уважаемый! Я сам ничего не знаю толком, но слухи по городу очень уж нехорошие… Никто покупать не хотел, никто. И самого Реца убили, вы же слышали?
Павел, оторопев, посмотрел на доктора. Тот явно не хотел ничего больше говорить, просто с сочувствием смотрел ему в глаза.
— Да, но… Вот ведь, черт… С сыном все нормально? Мне сейчас только это важно — у него единичный кошмар или что-то тяжелее?
— С вашим сыном? С ним все хорошо. Просто я боюсь, это был не кошмар. Уехали бы вы отсюда…
Врач открыл дверь и, кивнув напоследок, просочился во двор. Павел посмотрел ему вслед, в голове была непонятная путаница из непонимания, испуга и удивления.
— Как — уехали? Куда?!
Но он разговаривал с уже захлопнувшейся дверью.
Осталось пожать плечами и пойти наверх. Спать сегодня не придется, некогда, пора уже неторопливо собираться на работу. Первый день на новом месте начался довольно странно, но Павел решил не обращать внимания. В маленьких городах люди всегда довольно странные: свободного времени много, поэтому в голове появляются самые дикие мысли. А ему надо работать. Много работать, и тогда карьера пойдет в гору.
Он медленно поднялся по лестнице и заглянул в комнату сына. Вик уже спал, приняв успокоительное. Перебинтованная рука свешивалась с кровати.
Агата сидела в наушниках, качая головой в такт одной ей слышимой музыке. Она не заметила отца, и он решил не отвлекать ее. Конечно, ей надо было бы поспать, но когда такое творится… Пусть сидит. Павел прикрыл и ее дверь.
Девочке не мешала музыка. Она думала, но никаких выводов пока не получалось. Главное — подвал. И еще нечто, так напугавшее Вика. Истина крутилась возле этих вещей, но упрямо не складывалась в понятную картинку. Пока не хотела.
3. Будни Римаута
Павел уехал на работу еще до восьми. Как ни странно, отделение банка здесь открывалось с утра, в часы, которые в большом городе показались бы слишком ранними. Но тут не нужно час (а то и больше!) добираться до работы. Не было метро. Не было душных автобусов. Соответственно, нет и пробок — весь городок можно было объехать за полчаса, а обойти пешком — за три. Четыре десятка улиц, центральная площадь с фонтаном перед ратушей, небольшие пригороды, упиравшиеся в лес, железнодорожная станция совсем уж на отшибе — вот и весь Римаут. Да, еще старое кладбище на пригорке возле северной дороги и узкая река, зигзагом пересекающая городок. Единственный мостик над ней, которому за двести лет и имя-то не присвоили. Просто — мост, другого-то нет.
Управляющий, господин Фредерик, уже ждал у входа в банк. Сидел в машине и читал что-то с экрана блестящего, явно дорогого телефона. У Фредерика наблюдались обширная лысина, трое детей и жизнь настолько размеренная, что он не отказался бы от дозы адреналина. Но вот беда — никаких волнений в жизни местных банкиров отродясь не случалось. Грабить здесь нечего, в хранилище денег меньше, чем в кассе приличного супермаркета. Все же теперь безналичным образом: карты, переводы, виртуальная экономика.
— Доброе утро, господин Фредерик!
— Аналогично, господин Фроман! Прекрасная погода сегодня, не правда ли? — Управляющий, слегка отдуваясь, выбрался из-за руля своей «тойоты», аккуратно запер ее и повел Павла к входу:
— Я распоряжусь предоставить вам право открывать помещение, — просопел он. — Вы же молодой, вот и будете приезжать первым. Традиция, знаете ли!
Фроман вежливо усмехнулся. Толстяку было просто неохота приезжать на работу первым, вот и все традиции. Но пусть будет так, это даже удобно.
— Как скажете, господин управляющий, — кивнул Павел. — Я очень рад этой работе.
Это правда. Он действительно был рад работе, рад новому дому — несмотря на вчерашние и ночные странности. Он был молод и уверен в себе, только с таким настроем и надо браться за дело.
— Мне вчера звонил Каневски, расспрашивал о вас, — продолжил управляющий, звеня ключами. — Откуда, кто, рекомендации… Он очень дотошный господин, наш славный Томас! И это правильно, да, правильно. При его-то работе.
Дверь наконец поддалась усилиям Фредерика и открылась.
— Вот сбоку пульт сигнализации. Код три восьмерки двадцать, не забывайте. Иначе все три машины местной полиции будут здесь через три минуты. Ничего страшного, меня и самого не раз пытались так арестовать! — управляющий заливисто засмеялся. Даже приезд дежурных служил каким-никаким развлечением в жизни. Павел бы не поручился, что шеф иногда специально не забывал отключить сигнализацию.
— Так вот, — мгновенно становясь серьезным, продолжил Фредерик. — Рекомендации у вас отличные, служба безопасности МаниКэн тоже проверила вас досконально. В общем, я его успокоил. Если бы не гибель бедняги Реца, вы бы вообще не попали в поле зрения Томаса. Кстати, он обещал зайти сегодня, что-то уточнить у вас.
— Никаких возражений, — сухо ответил Павел. Эта ищейка со скуки решила его замучить допросами, вместо того, чтобы ловить настоящего преступника? Ну и нравы в этом городке…
— Не обижайтесь, господин Фроман! — управляющий посмотрел на него через плечо, отпирая очередную дверь. — Томас, как и я, здесь родился и вырос. Всех знает. После пожара, в котором погиб пьяница Маркас, уже с полгода никаких событий. Тишина. Скука. А Каневски одинок, отдает всего себя работе, дома-то делать нечего. Поговорите с ним еще разок, ведь это для вас не сложно?