Римаут. Ледяной ключ
Шрифт:
Странная конструкция, но и это ее не удивило.
Опомнившись, что слишком темно, Агата включила фонарик в смартфоне. Да, вот так гораздо лучше. Могла бы сразу сообразить.
Подвал был большим, длиной с весь первый этаж дома и лишь немногим уже. Кирпичные стены, арки, поддерживающие от обрушения, земляной пол с неплотно уложенными длинными досками в качестве покрытия. Не то, чтобы сыро, но… как-то влажно. Ноги в наспех надетых тапочках слегка скользят.
Груды ящиков. Не современных пластиковых контейнеров, нет — деревянных, из досок, с обитыми железными полосками боками. На уголках тоже отсвечивает металл. Какие-то бочки вдоль стен, запылившиеся бутылки, доски, куча старой одежды в углу. Пачки старых газет, перевязанных истлевшей бечевкой. Пахнет сыростью и слежавшейся землей — в городе такие ароматы и не сыщешь, только где-нибудь в лесу.
В дальнем углу подвала желтой заплаткой на серо-коричневом фоне выделялась куча песка, частично раскиданного по полу, но явно брошенного на середине работы.
Яркая точка светодиода в телефоне освещала хорошо, но недалеко. Здесь бы обычный фонарь, на батарейках. У отца есть такой в машине, но не возвращаться же… Тишина. Нигде ничего не капает, не шуршит. Полностью мертвое место, кому отсюда звать, зачем?
— Здесь кто-нибудь есть? — шепотом спросила Агата. Звуки гасли, будто их впитывали стены. Никто не откликнулся.
А ведь страшно, запоздало подумала девочка. Сыро, холодно и неуютно. Ощущение полусна прошло, и она задумалась о происходящем. Кому здесь быть?
«Я здесь…», — вновь слышится в голове. — «Помоги мне…».
Слова оборвались. Агата повертела головой, подсвечивая телефоном то ящики, то стены, заглянула в самые дальние уголки подвала. Потолок нависал над девушкой, словно давил ее своей бездушной громадой. Она взглянула вверх и увидела пробежавшие тени — словно дым, в порывах ветра ткущий странные картины. Женщина с собакой на поводке. Нет, не женщина, почудилось — просто движение, сотканное из паутины и ночного страха. Агата посветила туда фонариком и… Нет, никого. Она вернулась к лестнице наверх, вышла, и уже отсюда, с первого этажа, услышала истошный крик брата. Побежала и попала в свою комнату на секунду раньше родителей.
Она отвлеклась от воспоминаний.
Улица вывела Агату в центр городка. Вот здесь уже была какая-то жизнь, не то, что на окраине: пахло булочками из призывно открытой двери пекарни, молодой парень с ведром и тряпкой отмывал витрину магазина одежды от пыли. Очень медленно, изредка сигналя, проехала машина. Водителю приходилось пропускать всех — степенную даму с сумкой для покупок, пару школьников, полицейского, вышедшего из кафе с пончиком в руке.
Отец замучается здесь ездить, вдруг подумала Агата. Он же привык к большому городу, к другим скоростям. Про Виктора — любителя погонять, и говорить было нечего.
Машина пропустила и ее, переходившую площадь перед ратушей, объехала фонтан по кругу и скрылась в одной из радиально уходивших в стороны улочек. Мимо проехал на велосипеде насупленный почтальон, то ли сильно невыспавшийся, то ли болеющий чем-то. Уж очень у него было несчастное лицо. Хмурое и искаженное неприятной гримасой. Форменная сумка сползла с плеча и время от времени хлопала мужчину по бедру, тоже не добавляя ему оптимизма.
Странно, но в отличие от Глобурга, в городке вообще не было видно собак. Вот кошек — сколько угодно: и спавших на мостовой, и бредущих по своим делам; одна даже на бортике фонтана улеглась, внимательно рассматривая прохожих. А собак даже не слышно.
Школа нашлась ровно в том месте, где ее и советовал искать навигатор. Двухэтажный домик с крупной фигурой совы над входом. Птица выглядела сытой и довольной жизнью, что сразу поднимало настроение входящим. Внутри оказалось всего трое учителей, да и детей — от шести и старше — не больше трех десятков. Римаут совсем маленький, а в окрестных деревнях тоже не сказать, чтобы многолюдно.
— Меня зовут Агата Фроман, — представилась она всем сразу, заходя в класс.
Учительница, госпожа Петерс, кивнула, записала ее фамилию и предложила занять свободную парту. Таких мест было полно, но Агата предпочла сесть не одна, а рядом с девушкой чуть младше себя, с выкрашенными в розовый и фиолетовый прядями волос. Неожиданно яркое пятно в скучном школьном быте, надо было познакомиться. Краем глаза она оценила и пару парней чуть левее, один так, ничего… Но не к ним же было садиться.
— Я слышала, ты — Агата, — сказала новая знакомая и представилась сама. — Я Энни. Ты к нам надолго?
Агата расстегнула рюкзак, вынимая тетрадки. Потом поискала ручку.
— Не знаю. Пока папа будет работать здесь.
— А-а-а! Это же вы купили дом убийцы? — неожиданно спросила Энни. В глазах у нее были интерес и немного страха.
— Какого… убийцы?! — оторопев, переспросила Агата. Перед ее глазами мелькнул несчастный продавец дома, в последний раз смотревший на свой бывший дворик.
— Кукольника же! — откликнулась Энни. — Страшный человек, так моя мама говорит…
Госпожа Петерс неодобрительно глянула на девочек. Они замолчали, и начался урок: ненавистная математика, но что ж поделать. Агате было страшно интересно, почему господина Реца считают убийцей, но она сдерживалась до перемены. За открытым окном, словно комментируя скучные формулы на доске, переговаривались птицы. Вся атмосфера в школе, как и в остальном городке, была сонной, словно переехав сюда, проваливаешься лет на пятьдесят назад.
После урока девушки вышли из класса. В буфет идти было рано, а вот поговорить — в самый раз.
— А вы откуда приехали? — спросила Энни уже в школьном дворе. Короткая аллея и скамейки под фонарями напоминали городской парк. Только очень маленький. Карманный.
— Из Глобурга. Это на юге, — сообщила Агата. Она присела и обнаружила, что скамейка была неожиданно удобной. Даже лучше сидений у школьных парт.
— Я знаю, — махнула рукой Энни. — На географии рассказывали. Почти пятьсот километров отсюда. Там же у вас море?
— Море… — грустно ответила девушка. По нему Агата уже начала скучать. Безбрежная синева, смыкающаяся с небом где-то вдали, рыбацкие катера и птицы. Много-много птиц, с криками кружащих над причалами.
— У нас моря нет, — добавила Энни. — Только речка, но она совсем мелкая и неинтересная. Да и весь Римаут скучный как уроки у Петерс.
Они засмеялись, почувствовав, что так и начинается дружба. На день или на всю жизнь — тут уж как повезет, но взаимная симпатия налицо.
— А почему ты назвала кукольника… ну, Реца, убийцей? — спросила Агата. Этот вопрос очень мучил ее и наконец-то прорвался наружу.