Римская кровь
Шрифт:
— Я это почувствовал! — Это был Тирон, стоявший у меня за спиной. Три пары глаз уставились на покрасневшего, как яблоко, раба.
— Ты уверен, что не хочешь его продать? — спросил старик, который вдруг тяжело засопел.
— Я уже сказал тебе…
— В нем есть сила! — вскричала его жена.
— Скажи мне, кто видел убийство? Ведь наверняка были какие-то слухи. В твою лавку все время заходит народ. Если бы кто-нибудь все это действительно видел, ты бы это знал.
Сопение внезапно прекратилось. Старик уставился на меня, затем посмотрел на жену. Насколько я мог видеть, она отвечала ему сердитым взглядом, но не исключено, что украдкой она подала ему какой-то знак, потому что,
— Был один человек… Женщина. Она живет в доме напротив. Ее имя Полия. Молодая женщина, вдова. Живет вместе с сыном; мальчик немой. Кажется, я припоминаю, что один покупатель говорил, будто сразу после убийства Полия всем о нем рассказывала и будто она все видела из своего окна. Естественно, когда она пришла сюда в следующий раз, я спросил ее об этом. И знаете что? Она не сказала об этом ни слова, стала такой же молчаливой, как и ее сын, и только умоляла, чтобы я никогда ее больше не спрашивал и никому не говорил того, что могло бы… — Его челюсти виновато дернулись и замкнулись.
— Скажи мне, — спросил я, копаясь в сушеных смоквах, чтобы отыскать более или менее съедобные, — немой мальчик любит смоквы? Тирон, дай хозяину монету из моего кошелька.
Тирон, который нес мою сумку, перекинув ее через плечо, запустил в нее руку и достал медный асс.
— О нет, асса мало, Тирон. Дай ему сестерций, и пусть оставит сдачу себе. В конце концов, эти расходы оплачивает твой хозяин.
Старик принял монету и подозрительно на нее поглядел. У него за спиной жена продолжала стучать ножом с выражением угрюмого удовлетворения.
— Такой смирный раб и такой благовоспитанный. Ты точно не хочешь его продать?
Я только улыбнулся и сделал знак Тирону идти следом. Прежде чем выйти на улицу, я обернулся.
— Если ваш сын настаивал на том, чтобы продать единственного вашего раба, то почему же он не помогает вам сам?
Произнеся эти слова, я сразу же пожалел о том, что они сорвались у меня с языка.
Женщина отшвырнула нож, который пролетел через всю комнату и со стуком вонзился в стену. Она заломила руки и упала лицом на прилавок. Старик склонил голову и сжал кулаки. В затхлом сумраке лавки они, казалось, застыли, как на жуткой живой картине, оцепеневшие от нахлынувшей скорби — отчасти устрашающей, отчасти комичной.
— Война, — пробормотал старик. — Пропал на войне.
Я отвернулся и подтолкнул ошарашенного Тирона. Мы выскользнули на залитую ярким светом улицу.
Глава десятая
Жилой дом напротив был построен не так давно. Смотревшие на улицу слепые стены были до сих пор не слишком обезображены предвыборными призывами (при диктатуре Суллы выборы по-прежнему проводились, хотя и без особого энтузиазма). Куда больше было на них отборной похабщины, которую, судя по ее содержанию, оставили удовлетворенные посетители, возвращающиеся из Лебединого Дома. Я заметил, что Тирон выгнул шею, чтобы разобрать одну из самых скабрезных надписей, и на манер школьного учителя неодобрительно цокнул языком. Одним глазом я и сам скользил по этому утомительному перечню, рассчитывая встретить в нем нужное мне имя; но ни призвавшая к себе Секста Росция Елена, ни ее примечательные дарования в надписях не упоминались.
Несколько ступенек — и мы у дверей дома, распахнутых навстречу утреннему зною. От небольшой, необставленной передней влево отходили два прохода. Первый представлял собой длинную, огороженную лестницу, которая вела на второй этаж. Второй проход был, собственно говоря, протянувшимся во всю длину здания коридором; с обеих сторон в него выходили
Высокий, исхудалый мужчина вскочил с пола в конце коридора и вприпрыжку побежал к нам, отворачивая голову в сторону и потирая подбородок. Это был сторож. В каждом жилом доме держат по меньшей мере одного сторожа, а в домах покрупнее — иногда по одному на каждый этаж. Обычно этим занимается не занятый на другой работе жилец, который собирает небольшую плату с других или находится на содержании у хозяина, чтобы присматривать за пожитками жильцов, когда они отлучаются днем, и не спускать глаз с посетителей и незнакомцев. Иногда на эту должность назначают раба, но непохоже, чтобы обитатели этого дома имели рабов; кроме того, я мельком заметил у него на пальце железное кольцо свободного римлянина.
— Гражданин, — начал он, резко остановившись перед нами. Он был очень высок и тощ, с седой бородой и диковатым выражением в глазах.
— Гражданин, — сказал я. — Я ищу одну женщину.
Он тупо ухмыльнулся:
— А кто она?
— Ее зовут Полия.
— Полия?
— Да. Думаю, она живет наверху.
— Полия? — переспросил он, потирая подбородок.
— Вдова, с маленьким сыном. Мальчик немой.
Мой собеседник преувеличенно пожал плечами, в то же время медленно повернув правую руку ладонью вверх.
— Тирон, — сказал было я, но Тирон опередил меня и потянулся рукой в кожаную сумку, висевшую у него за плечом. Он достал оттуда пару медных ассов и показал их мне. Я кивнул, но дал ему знак подождать. Над нами маячил тощий великан, с нескрываемой жадностью глазевший на сжатый кулак Тирона.
— Здесь по-прежнему живет женщина по имени Полия? — снова спросил я.
Он поджал губы, потом кивнул. Я наклонил голову к Тирону, который вручил ему один асс.
— А сейчас она у себя?
— Точно не скажу. Она живет выше. У нее комната с дверью и все такое.
— Дверь запирается?
— Да так, одна видимость.
— Что ж, я полагаю, мне придется иметь дело с другим сторожем наверху. Разве не так? Приберегу-ка я остальные монеты для него, — добавил я и повернулся к лестнице.
Великан остановил меня, с неожиданной деликатностью опустив руку мне на плечо.
— Гражданин, подожди. Ты даром потратишь на него свои монеты. Он никуда не годится — хлещет вино, даже не продрав глаза. Может, сейчас, в такую жару, он как раз спит. Тебе придется тормошить его только затем, чтобы спросить, где комната Полии. Давай я покажу тебе сам, только поднимайся по ступенькам как можно тише.
Великан повел нас наверх, легко перешагивая через две ступеньки сразу, изо всех сил стараясь идти на цыпочках; казалось, еще шаг — и он потеряет равновесие. Как он и предсказывал, сторож наверху крепко спал прямо перед лестницей. Толстый коротышка привалился к стене, вытянув перед собой свои пухлые ноги; одно из колен было прикрыто обвислым бурдюком, между ног похотливо выпирала глиняная бутылка. Великан осторожно и брезгливо переступил через спящего.
Узкий коридор был освещен скудным светом, проникавшим через оконца в обоих его концах. Потолок был настолько низок, что нашему проводнику приходилось сгибаться, чтобы не стукнуться о нижние балки. Наконец мы остановились у двери в самой середине коридора, и великан тихонько постучал. Ударяя по дереву костяшками пальцев, он всякий раз встревоженно поглядывал на спящего сторожа, примостившегося на лестничной площадке, а когда под Тироном скрипнула половица, он замахал обеими руками, умоляя нас не нарушать тишину. Мне оставалось только заключить, что маленький пьяница в силах покарать соперника каким-то неведомым для человека со стороны способом.