Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников
Шрифт:
Ринальдо крикнул, помахал им. Но голос его замер меж скал, его знаки не были замечены. Он написал записку и доверил листок ветру. Листок, кружась, метался туда-сюда и повис вблизи замка на терновнике.
Ринальдо еще обдумывал, как ему дать о себе знать своим товарищам, когда увидел, что к постоялому двору скачут несколько кавалеристов. Лодовико и Джордано были окружены, раздались выстрелы, блеснули сабли, и тут же кавалеристы и соратники Ринальдо куда-то исчезли. Слева в воздух взметнулась
Уходящее солнце застало Ринальдо еще стоящим у окна, и там же увидели его луна и ночные звезды.
Прошло три дня, на четвертый день вечером, когда Ринальдо в глубокой задумчивости сидел на своем ложе, дверь его комнаты отворилась, и внезапно показалась женская фигура, покрытая вуалью. Она остановилась у дверей, и Ринальдо, который молча разглядывал ее минуту-другую, спросил:
— Кто ты?
Женщина в вуали подошла ближе, встала у самого ложа Ринальдо и молча протянула руку.
— Ты Олимпия?
— Угадал.
— Как попала ты сюда?
— Так же, как и ты попал сюда.
— Тебя привели силой?
— Нет, но тем же путем, каким и ты пришел сюда.
— Ты, стало быть, знаешь все укрытия этого замка?
— Еще нет. Я здесь впервые.
— Тебе удалось ускользнуть от смотрителя?
— Он же один из наших.
— А это ведь значит: он тоже механизм старца из Фронтейи! — мрачно сказал Ринальдо.
— А почему бы нет? — Олимпия придвинула стул и села.
Ринальдо громко расхохотался и спросил:
— А почему я здесь?
— Для твоей безопасности.
— Кто приказал напасть на меня и привести сюда?
— Твой друг.
— Старец?
— Да, он.
— Кому принадлежит этот замок?
— Одному из наших друзей. Если б ты не был здесь, так сидел бы теперь в темнице. Черные монахи могущественнее, чем ты думаешь, — сказала Олимпия.
— Они могущественнее, чем старец и его приверженцы?
— Пожалуй, нет, но, тем не менее, они очень могущественны. Однако твое письмо наместнику нанесло им сильнейший удар. Письмо теперь в руках правительства, которое и без того уже обратило внимание на этих людей. А теперь о моей миссии, о цели моего прихода. Тебя спрашивают, намерен ли ты все еще ехать на Корсику.
— Вы можете распоряжаться вашей механической игрушкой, — с горечью сказал Ринальдо.
— Ты свободен. И если ты не хочешь ехать на Корсику, то можешь покинуть этот замок, как только пожелаешь, можешь идти, куда тебе угодно.
— Ловлю на слове!
— Можешь. Ты, стало быть, не хочешь на Корсику?
— Как только я поговорю со старцем из Фронтейи и Луиджино, я смогу ответить определеннее.
— Сегодня еще нет?
—
— Тогда спокойной ночи!
Олимпия поднялась, пошла к двери, остановилась и, казалось, чего-то ждала. Ринальдо пожелал ей приятного сна. Но она вернулась, схватила его руку. Ринальдо молча отнял ее. Олимпия все еще стояла.
— Я хочу кое-что сказать тебе. Роза больна.
Он вздохнул и промолчал. Олимпия напрасно ждала ответа. Она опять пошла к двери. Здесь она остановилась и спросила:
— Ты ничего не хочешь передать Розе?
— Тысячи приветов и самые сердечные пожелания скорее выздороветь.
— Но если она… Ринальдо! Роза тяжело больна. Если ее потеря…
— Не такая уж это завидная участь, быть возлюбленной обесславленного атамана разбойников! Какого счастья могло еще ждать несчастное создание? Видеть своего возлюбленного на колесе, а себя на всю жизнь запертой в исправительном доме?
— Ринальдо! Ты забываешь лавры, зеленеющие для тебя в долинах Корсики.
— И они тоже не подходят для брачного венца хорошей девушке. Ну а для меня они не зеленеют. Столь благородное растение не охладит висок разбойника. На моей голове этот венок завял бы, и я обратил бы его в насмешку для всех героев грядущих поколений.
— Несчастный!
— Вот ты и назвала меня моим истинным именем.
— Горе тебе, что ты такое говоришь! Возьми себя в руки и оставайся тем, кем ты всегда был — великим человеком!
— Не оскорбляй великих людей!
Олимпия помолчала и опустила вуаль на лицо.
— Ринальдо! Ринальдо! — сказала она.
— Роза тяжело больна?
— Я не стану тебя обманывать. Она…
— Умерла?
— Умерла.
— Прощай, добрая душа! Благо тебе, что ты…
Он отвернулся к стене и заплакал. Олимпия вышла из комнаты…
От тяжелого сна Ринальдо пробудил какой-то шум. Он проснулся и увидел, что его комната освещена. Он протер глаза и увидел: за столом с семью горящими свечами сидят за бокалами с вином Чинтио, Неро, Лодовико, Джордано, Луиджино, Олимпия и Эуджения. Ринальдо молча смотрел на сидящих и услышал, как Лодовико сказал:
— Они уже надели на нас наручники и вели удручающие речи: подвергнуть пыткам, обезглавить, повесить и тому подобное, речи, какие никак не могли радовать честного человека. Это нас и впрямь немного напугало, мы уже видели наш конец на дыбе, видели нас разодранными надвое и растерзанными, но тут внезапно явилась помощь и спасение.
— Доподлинная помощь в беде! — вставил Джордано. — Мы никогда не забудем этого нашему честному старцу из Фронтейи. Чокнемся и выпьем за его здоровье. Его здоровье!