Ринама Волокоса, или История Государства Лимонного
Шрифт:
Христианская церковь не могла простить это ейверам две тысячи лет; а вместе с ней — многочисленные нации, поклонявшиеся Христу. В этих невероятных исторических условиях ейверы выжили, пройдя небывалый естественный отбор. Как всем остальным лунатикам, ейверам хотелось жить, и жить — хорошо, а для этого подходили все разрешённые средства. Как ни странно, ейверам нередко удавалось жить хорошо; они не церемонились с людьми, которые с ними не церемонились. Выживая, ейверы боролись, приспосабливались и снова боролись. Естественный отбор выдерживали самые сильные, хитрые и талантливые. Они приспосабливались и боролись на всей Луне, в том числе — в партии Нилена. Партия была радикальной, она собрала самых обиженных и угнетённых. В имперской Лимонии ейверы были самыми обиженными и угнетёнными. Для них светская власть придумала черту оседлости, чтобы, как собакам, указать на место; а церковная власть, слившаяся со светской, периодически устраивала погромы, чтобы отомстить за погубленного Христа, который не стал бы богом, если бы не умер.
У партии Нилена был другой бог — пролетариат, а значит, она не делила людей по национальному признаку. В ней было много обиженных ейверов, немало представителей разных народностей, также обиженных имперской властью. Их всех собрал под своё крыло водяной имперец Нилен. Среди них был недоучивший Христа Линтас, объегоривший даже ейверов. Избавиться от Нилена властолюбивому зиргуну помогли враги партии. Но впереди было очень много работы по созданию нового тоталитарного государства. Ему мешали водяные — великая имперская нация; пролетариат, возомнивший себя
Милые мои! «Сочтёмся славою, ведь мы свои же люди, пускай нам общим памятником будет» неприятие всех тоталитаризмов и деспотий. Я беру на себя смелость в начале XXI века выступать от имени водяной нации, которая ни на кого не обижается, кроме Линтаса, и то — не за себя, а за другие народы. Великой нации не пристало обижаться, ныть и скулить; ей пристало действовать и бороться. За что? За государство. Против чего? Против государства. Государство — своеобразный аппарат, аппарат власти, защиты и насилия. Он создан людьми, чтобы над ними властвовать, их защищать и насиловать. Он властвует всегда, защищает в соответствии со своими интересами, а насилует, чтобы свои интересы защитить от людей, которые его создали. В государстве жить тяжело, но без государства жить невозможно. Мы обречены жить в государстве и подвергаться его насилию, когда его интересы не совпадают с нашими. Для этого государство располагает армией, полицией — всеми силовыми структурами. Но ни в коем случае нельзя забывать: государство нас насилует в такой степени, в какой мы это ему позволяем. Государство и Родина — не одно и то же. Государство приходится терпеть, Родину нельзя не любить. Родиной может быть двор, улица, город, страна, планета и даже — вся Вселенная. Водяные всегда любили свою Родину. В сороковые годы XX столетия для них Родиной была ксегенская Лимония. В ксегенской Лимонии водяная нация стала терять своеобразие; она цементировала собой все нации ксегенского государства, превращая это уникальное сообщество в так называемое общенародное государство во главе с коммунистическим государем. К этому времени в Лимонии подросло молодое поколение новых людей, с молоком матери всосавших ксегенскую пропаганду, потому что другой пропаганды они не знали. Подобно своим родителям, они беззаветно любили своё сообщество, свою Лимонию, своего лимонного государя и своё светлое будущее, которое было не за горами. Необъятная любовь и потрясающие успехи нового государства вселяли в ксегенский народ оптимизм, уверенность в своих силах, энтузиазм, святую атеистическую веру в неминуемую победу. Несмотря ни на что, это был народ — победитель. Он раздавил фашизм и привёл в восхищение весь мир. Авторитет Лимонии и ксегенской власти непомерно вырос на Луне. Линтас моментально этим воспользовался и помог ряду лунных стран сориентироваться в нужном политическом направлении. Благодарные народы, освобождённые Лимонией от бесчеловечного фашизма, полагали, что выбрали социализм гениального Нилена, но это был тоталитарный линтасский социализм. Некоторым вновь испечённым ксегенам очень понравилась их власть, и они служили ей верой и правдой до самого конца социалистического лагеря. Другие начали потихоньку разочаровываться, тяготиться навязанным лимонным лидерством — их грубо возвращал на место сначала Линтас, затем другие лимонные ксегены, пришедшие ему на смену.
Такая перспектива привела в ужас не поддавшиеся страны, и они начали скрупулёзную борьбу за родной капитализм, получившую название «холодной войны». Для начала они возвели «железный занавес» между капитализмом и социализмом. Капитализма Линтас не боялся — он без промедления принял вызов. Казалось, ему даже понравился «железный занавес», за который можно было прятаться самому и прятать свой народ, который был опаснее лунного капитализма. Кто мог предвидеть, как поведёт себя народ-победитель, узнавший правду о своём коммунистическом идоле? Но правда была скрыта за семью лимонными печатями, а лунные капиталисты ещё не нащупали слабое место своего идеологического противника. Пока капиталисты выбирались из военных руин и думали, как им бороться с коммунизмом, Линтас обуздывал лимонный народ, который начал приходить в себя после ужаса войны и счастья победы. У ксегенского народа был непочатый край работы: надо было восстановить разрушенную страну, помочь новым социалистическим друзьям, пережить горе потерь, зарубцевать военные раны, обустроиться и под руководством Линтаса продолжить строительство счастливого коммунизма. Коммунистический горный орёл с высоты своего полёта зорко следил за своим ксегенским народом. Время от времени он камнем падал вниз и отлавливал самых ретивых строителей коммунизма. Но его силы были уже на исходе. Лечить коммунистического «орла» капиталисты не собирались, а лечиться у своих «орлят» он смертельно боялся. Страх кончился, когда наступила смерть.
После смерти запуганного тирана началась возня за власть. Вместе с победителем выигрывала или проигрывала страна. Она выиграла — но только наполовину. Власть захватил противник репрессий — неграмотный и некультурный Вёрщух, состоявший при Линтасе внештатным плясуном. Оправившись от страха перед трупом хозяина, низкорослый и лысенький вождь бросился очищаться от круговой поруки и отмываться от невинной крови. Он подновлял тоталитарное государство, грозил кулаком Акимере, стучал туфлей в Международной Организации, засеивал кукурузой все поля и огороды. Но это ещё не всё. Вождь новой формации определил точную дату наступления коммунизма, чтобы светлое будущее не ошиблось. Разоблачения Вёрщуха вызвали у народа кошмарный ужас, а его метания — недоумение и смех. Рубаха-вождь будоражил страну недолго, его остановил очередной вождь — более грамотный и культурный, степенный Жевберн, пришедший к власти в результате дворцового переворота. Он положил конец метаниям и разоблачениям, однако возврата к репрессиям не было и быть не могло — хорошо постарался чудаковатый Вёрщух. Умелый интриган Жевберн воцарился надолго, абсолютная коммунистическая монархия постепенно уступала место конституционной монархии. Между тем страна продолжала развиваться по хорошо накатанной колее, превращаясь в великую мировую супердержаву. Она осваивала космос и осуществляла грандиозное строительство, придумывала фантастическое оружие и помогала «братским» странам и народам.
Напрашивается вопрос: каким образом страна могла мощно развиваться при таких руководителях? Господи благослови! А когда Лимонии вообще везло на руководителей? Ну, очень редко. Из этой констатации вытекает ещё один вопрос: в какой степени монархи являются руководителями государства? Вероятно, в разной степени, это зависит от монархов и от монархий. Ксегенское государство было особой монархией. Аппарат государственного руководства создавался гениальным Ниленом — не для монархической власти, а для власти рабочих и крестьян. Выдающемуся деспоту Линтасу удалось, выхолостив управленческие структуры, превратить рабоче-крестьянскую власть — в монархическую. Вёрщух и Жевберн были гораздо менее гениальными и выдающимися. Чтобы разбираться в политических тонкостях, пришлось бы очень много читать, а они с трудом читали только свои речи, да и то — написанные ксегенскими пропагандистами. Изменить политические структуры — им даже в голову не приходило; они только корректировали политику, экономику и идеологию — в соответствии со своим временем, своими взглядами и своей личностью. Политический, экономический и идеологический задел был дан на много лет вперёд, но — не навсегда. Разумеется, он нуждался в периодическом реформировании, в то время как «отцы реформ» — наследники ксегенского престола — с трудом выговаривали это чуждое словообразование. Пока они чудили и читали по бумажке, жёстко централизованный государственный аппарат руководил необъятной страной. А состоял он, между прочим, из честолюбивых ксегенских граждан, которые пролезли в процветающую номенклатуру и продолжали лезть из кожи вон, чтобы жить в ней при настоящем коммунизме, тогда как весь остальной ксегенский народ жил при коммунизме недоразвитом.
7
Как же ему жилось при этом странном жевбернском социализме? Да хорошо жилось, но он, естественно, хотел жить ещё лучше, тем более что за «железным занавесом» был образец для сравнения. Народ считал, что имел на это полное право, потому что социализм — развитой, и он — развитой. На самом деле, лимонный народ сильно изменился. За послевоенные годы выросло новейшее молодое поколение, которое слыхом не слыхивало ни про какие репрессии, видом не видывало никакого другого режима, кроме ксегенского. Впрочем, старшие поколения тоже подзабыли линтасские репрессии и приучились считать ксегенский режим самым справедливым на Луне. Для этого у них было много оснований: бесплатное очень хорошее образование и бесплатное неплохое здравоохранение, доступная культура и отдых, гарантированные работа, пенсия, крыша над головой. Власть не обижала тех, кто ей подчинялся, и заботилась о законопослушных гражданах, как о любимых детях.
Сложнее дело обстояло с непослушными гражданами, которые не желали жить по законам тоталитарного государства.
В каждом государстве, как известно, есть люди, которые противоречат власти. В результате возникает конфликт, который здоровая власть пытается поскорее разрешить. Здоровая капиталистическая власть разрешает своим несогласным гражданам подавать на неё в суд, устраивать митинги, демонстрации и забастовки. В ходе выяснения отношений некоторые несогласные успокаиваются и становятся согласными. Другие продолжают конфликтовать, пытаясь победить власть; иногда им это даже удаётся; иногда они проигрывают и оказываются в тюрьме, в больнице или на улице. Больная ксегенская власть, которую заразили монархи-доходяги, всех несогласных превращала в безгласных, потому что они лишались права голоса и как бы переставали существовать. Подслеповатая власть доходяг не видела тех, кого не хотела видеть. Она в упор не замечала проституток, наркоманов и бомжей, потому что в «развитом социализме», который она объявила, для этой категории подданных совсем не нашлось места. Несуществующие проститутки, наркоманы и бомжи торговали телом, кололись и обживали улицу, тихонько подсмеиваясь над странной властью, которая, подобно увядающей кокетке, стеснялась надеть очки, чтобы не испортить внешность. Но были такие не учтённые «развитым социализмом» граждане, которые сами бросались в глаза, и тогда неповоротливая власть начинала шевелиться. Это были не гласные несогласные, то есть не «доступные для общественного ознакомления и обсуждения» так называемые диссиденты. Конечно, они не могли расколоть устоявшееся ксегенское общество и подорвать тоталитарную ксегенскую власть, но они мозолили ей глаза, и власть отправляла их с глаз долой, иногда очень далеко — за границу «железного занавеса». Там их подбирали идеологические противники, которые с их помощью добивались перелома в «холодной войне». Капиталистическим врагам вольно или невольно помогали социалистические друзья и рядовые ксегенские граждане, которые предпочитали плохой капитализм хорошему социализму. Они готовы были от всей души простить капитализму угнетение пролетариата за красивую и привлекательную капиталистическую жизнь. В справедливом социализме были четыре сорта колбасы, убогая одежда и дефективная мебель; а в несправедливом капитализме были семьдесят сортов колбасы, умопомрачительная одежда и ослепительная мебель. Выслушивая привычные сообщения о потрясающих победах тяжёлой промышленности и сельского хозяйства, рядовые ксегенские граждане мечтали о капиталистическом уровне жизни. У некоторых не выдерживали нервы — и они бросались на штурм «железного занавеса». Пробив брешь крепкой головой, они протискивались в желанную капиталистическую жизнь и служили живым аргументом капиталистической пропаганды. Все остальные бросались на штурм ксегенских магазинов — выстаивать очереди к полупустым прилавкам. Откуда же взялись полупустые прилавки в ведущей мировой супердержаве, которая на пару с Акимерой контролировала весь лунный мир? Вопрос, конечно, интересный. В окружении враждебного капиталистического мира молодая ксегенская Лимония была вынуждена обезопасить себя мощными средствами защиты. Она обязана была выжить, причём своими силами, без какой бы то ни было помощи извне. Она не только выжила, но в короткий исторический срок превратилась в великое государство. Великим его сделал великий народ. В лунной истории народом принято называть неимущих, которые работают на имущих. Так и было в царской Лимонии. Она состояла из множества наций, покорённых водяной нацией. В каждой нации был народ, который работал на своих имущих и на водяных; имперский водяной народ работал только на своих имущих. Ноябрьская революция ликвидировала имущих. Неимущие народы ксегенская власть сплотила посредством водяного народа и коммунистической идеи; обманом, силой и посулами она заставила сплочённые народы работать на себя, выдавая себя за народную власть. Ненародная ксегенская власть считала себя коммунистической, и в лице Линтаса она возглавила строительство коммунизма с монархическим лицом. Лицо у Линтаса было малопривлекательное, но монарх он был скромный: львиную долю наработанного народами добра отдавал государству, а себе оставлял лишь самое необходимое монарху. В ходе строительства коммунизма народам тоже кое-что перепадало, но государство было важнее, потому что именно оно демонстрировало преимущества коммунизма над капитализмом; народам демонстрировать было запрещено, потому что они могли продемонстрировать что-нибудь не то. По дороге к коммунизму государство демонстрировало разные стадии социализма. В поступательный процесс вмешался было неграмотный Вёрщух, пытаясь поторопить светлое будущее, но коммунизм по его указке наступать не собирался. Пришлось Жевберну срочно менять обещанный коммунизм на «развитой социализм».
Таким образом, власти постоянно приходилось решать глобальные проблемы, и у неё просто руки не доходили до таких мелочей, как полупустые прилавки. Образованный ксегенский народ, в который трансформировались сплочённые народы, начал догадываться, что власть его обманывает, тем более что ему помогали капиталистические пропагандисты, прорывавшиеся сквозь свой «железный занавес» с помощью литературы и радиопередач. Ксегенский народ больше не хотел, чтобы его использовали ради коммунистического будущего, которое неизвестно когда наступит, а может быть, никогда не наступит. Он хотел счастливо жить в настоящем, а для этого ему было мало четырёх сортов колбасы; для счастья ему нужны были семьдесят сортов колбасы, умопомрачительная одежда и ослепительная мебель, как у капиталистов. Другими словами, он хотел в справедливом социализме иметь несправедливый капиталистический уровень жизни.
8
Попробуем разобраться в «развитом народе» времён «развитого социализма», составной частью которого была «развитая» Ринама Волокоса.
Прежде всего — он состоял из разных людей, у которых, тем не менее, было много общего. Разность обеспечивалась полом, национальностью, возрастом, малой родиной, образованностью, культурой, семьёй, профессией, характером; общность вытекала из государственной принадлежности. За семьдесят лет ксегенской власти многое удалось, в том числе сделать одинаково цивилизованными многих людей — в пределах замкнутого государства. Для этого власть посылала водяных в разные концы необъятной Родины.