Чтение онлайн

на главную

Жанры

Ринама Волокоса, или История Государства Лимонного
Шрифт:

Это была не первая кампания, которую Ринама проходила вместе с ксегенским народом. В городе детства она оказалась свидетельницей «осетровой операции», которая без ножа зарезала мирных каубских мореплавателей.

В Каубе Ринама привыкла к чёрной икре и балыку, хотя в магазинах не было даже запаха осетрины. Эту изысканную еду девочке приносили многочисленные родственники и знакомые. Все они были моряками и нелегально добывали осетров в Пийсакском море, на берегу которого расположен Кауб. Официально ловля была запрещена, но, как это часто бывало в Лимонии, на запрет никто не обращал никакого внимания. Если рыбу или икру долго не приносили, ринамина мама покупала её по смехотворной цене у знакомых перекупщиков. Любители вкуснятины жили припеваючи, пока не разразилась «осетровая кампания». Браконьеров, потерявших всякую бдительность, ловили за руки, хотя они были предупреждены многочисленными друзьями. У ринаминого дяди, который плавал капитаном на Пийсакском море, в кают-компании без особого труда контролёры обнаружили два килограмма чёрной икры. Дяде ещё повезло: он отделался лёгким инфарктом. Его другу капитану Саниму повезло меньше. У Санима в каюте тоже нашли свёрток с чёрной икрой. На глазах у потрясённых контролёров проворный капитан выбросил бесценную улику в иллюминатор. Позвали водолазов, но они искать икринки в Пийсакском море наотрез отказались.

Огорошенные контролёры затаили на Санима чёрную злобу. Через четыре дня они схватили его тёпленьким с осетриной в руках и посадили по полной программе. Ещё меньше повезло отдалённому ринамину родственнику, который плавал стармехом у капитана Цицвойкия. Гораздо ближе он был брату Миаду, так как приходился ему тестем. Всю свою мореходную жизнь тесть любил ловить осетров и есть чёрную икру вместе с родственниками и друзьями. Когда началась «осетровая кампания», стармеху стало стыдно за своих друзей-браконьеров, и он накатал на них «телегу» в компетентные органы. Цицвойкий был человеком серьёзным и предусмотрительным, и у него на судне контролёры так и не напали на след осетров. Когда простыл след проверочной комиссии, Цицвойкий организовал травлю озверевшего стармеха. Зверюге хватило трёх рейсов для паралича обеих ног, а «осетровой кампании» — двух рейсов для завершения работы. О проделанной работе проверочная комиссия доложила в Совкму, а пийсакские моряки вернулись к своему любимому нелегальному промыслу — за исключением тех, по чьим судьбам жевбернская кампания прошлась, как каток по дорожному покрытию.

Родповнаская кампания не внушала Ринаме таких опасений, как жевбернская. Заядлые прогульщики затаились, народ с отвращением отвернулся от стукачей, а Ринама мысленно одобряла Родповну, который успел реформировать Рушниковый переулок ещё на этом свете. По-видимому, у очередного ксегенского доходяги было сугубо личное представление о коммунизме, и он объявил его в отдельно взятом совковом центре. До глубокой ночи преобразившийся Рушниковый переулок сиял иллюминацией, улыбками белоснежных, галантных продавцов и жирными боками безукоризненных заморских кур. Увы! Кремлёвский мечтатель продержался со своими капиталистическими курами недолго — по укоренившейся в Лимонии привычке его высокое назначение совпало с закатом жизни. Следующий кремлёвский доходяга уже не мечтал, потому что здоровье ему не позволяло не только мечтать, но даже проводить кампании.

Ринама потеряла к доходягам всякий интерес и увлеклась борьбой с полным сил директором детского дома. Опытная девушка возглавила коллектив уязвлённых и возмущённых воспитательниц. Узнав о походе девушек в гороно, директор предпринял против гида яростную контратаку. Ринама отбилась легко и изящно, призвав на помощь своих малолетних друзей. После поединка силы распределились следующим образом: на стороне воспитательниц были прирученные дети, а на стороне директора — окосевший завуч и отупевшая медсестра. В поисках подкрепления директор бросился к боевитой старшей группе. Распоясавшиеся от безнаказанности подростки встретили своего благодетеля кровожадным рёвом, от которого кабинетный работник убежал в безопасный кабинет, где до поздней ночи ожидал телефонных звонков от вышестоящего начальства. Педагогического толку от него было очень мало, зато он перестал преследовать воспитательниц, только время от времени вставлял им палки в колёса. Поборов путавшегося в воспитательские дела начальника, Ринама вплотную занялась поисками другой работы, которая была бы ближе к её мечте и имела бы отношение к цинафрийскому языку. Очень скоро её интенсивная деятельность увенчалась успехом: совкоблоно известило молодого педагога о вакансии в средней школе. Со своей полулегальной жизнью Ринама прощалась в ресторане «Будапешт», куда пригласила всех детдомовских сослуживцев. Заминка произошла с воспитательницей младшей группы Ширадой, которая в день сабантуя работала в вечернюю смену. Весь взрослый контингент детского дома по очереди отпрашивал Шираду в ресторан, уверяя запуганного директора, что с её работой с лёгкостью справятся дежурные дети. Директор щёлкал замком и очень громко отвечал, что порядочные лимонцы не посещают злачные места. Положение спас детдомовский шофёр, которому начальник не посмел отказать, потому что их связывали какие-то тёмные делишки.

Целый год шофёр Идас будоражил весь детский дом. Директор поселил его в бытовке младшей группы, которую облюбовали проститутки из старшей группы. Ринама билась с возмутительным борделем не на жизнь, а на смерть; слава богу, она покинула жёлтый приют, не дождавшись собственной кончины.

15

Молодому, но закалённому в педагогической борьбе педагогу определённо повезло на школу, несмотря на простецкий и беспокойный, пролетарский состав учащихся. Именно потому, что многочисленный ученический контингент оставлял желать лучшего, директриса, при поддержке трёх завучей, с особым тщанием подбирала учителей; с помощью дружного коллектива ей даже удалось прогнать учителя истории за профессиональную непригодность, что в Лимонии было почти невозможно. Ксегенское государство реально обеспечивало работой всех своих граждан; в стране не было безработных, были отлынивающие от работы. Этих недостойных граждан, порочащих социализм, государство насильно трудоустраивало. Иногда оно ошибалось: путало тунеядцев с тружениками свободной профессии; эти ошибки дорого стоили ксегенской власти. Например, она жестоко просчиталась с поэтом Доскбрием, которого судили за то, что он не числился ни в одной конторе. Гениальный Доскбрий, которого вдохновение посещало чаще всего на дому, по приговору суда вкусил настоящей работы в местах не столь отдалённых, после чего променял передовой ксегенский социализм на отсталый акимерзкий капитализм. Разумеется, враждебная Акимера с удовольствием подобрала веский аргумент вопиющего нарушения прав человека и без промедления добилась для него Белоньской премии, которая распределялась под сильным акимерзким воздействием. Эта благотворительная акция, принёсшая Доскбрию несметное богатство, довела ксегенскую власть до белого каления.

Как! Паршивый поэтишко, каких в Лимонии пруд пруди, абсолютно непригодный к пролетарскому труду, вместо того, чтобы раскаяться и посыпать голову пеплом, живёт себе припеваючи — и где? — на флагмане капиталистической флотилии! Вооружившись огромным топором, чтобы легче было рубить под собой сук, ксегенская власть, в пылу мести, принялась кусать поэта за самые больные места. Она не пустила Доскбрия на похороны близкого человека, возмутив против себя мировое общественное мнение.

Несмотря на неординарность ситуации, отставка рядового учителя истории не имела такого общественного резонанса. Если в Лимонии гениальные поэты валялись на дороге, то учителей было — как собак нерезаных. Безвестные лимонные учителя интересовали политических противников не больше, чем дворняжки, поэтому за педагогического тунеядца заступиться было некому. Тем не менее ксегенская власть, обязанная обеспечить работой всё взрослое население, для опозоренного учителя нашла место в профтехобразовании, которое трудно было удивить опозоренными учителями. В школах такого добра, разумеется, тоже хватало, но ринамина школа принадлежала к числу лучших в Водяной республике.

Почему такое уточнение? Да потому, что в Водяной республике поддерживать авторитет учителя было намного сложнее, чем, например, в Байернаджазе, где уважение к народному просветителю сохранилось со времён ликбеза. Вообще в Байернаджазе уважения было гораздо больше, чем в Водяной республике. Вероятно, это объяснялось традицией и степенью удалённости от центральной власти.

Все свои нововведения совковая власть испытывала, в первую очередь, на ближайших совках, затюканных, как подопытные кролики. Откровения властных доходяг расходились кругами от Совкмы, как волны от брошенного в воду камня; они могли заглохнуть на полпути к отдалённым окраинам необъятного ксегенского государства. Так случилось с вёрщухскими «кукурузными» реформами. В предвкушении надвигающегося коммунизма ксеген — предсказатель отменил за ненадобностью личное хозяйство; в то время как совки резали кур и выглядывали в окошко коммунизм, ринамины бабушка и дедушка, не доверяя счастливому будущему, заготавливали корм для домашней живности. Там, вотдалённой от Совкмы Коноваловке, акценты не были смещены: кролики оставались кроликами, а люди — людьми, сохранившими своё человеческое достоинство.

Ринамины сослуживцы вовсе не ощущали себя подопытными животными. Вообще ксегенским школьным педагогам субординация была не свойственна. В ринаминой школе она вовсе отсутствовала. Директрисе удалось создать сплочённый коллектив профессиональных, талантливых, порядочных, преданных делу людей, уважающих свой собственный нелёгкий, благородный труд и труд своих школьных товарищей. Очень быстро Ринама стала неотъемлемой частью коллектива единомышленников. Единомышленники и друзья вместе работали, боролись, гуляли, развлекались, горевали и радовались. В то же время это были «штучные» люди, несущие личную ответственность за сотни человеческих судеб. Ринама смело взяла на себя часть высокой ответственности, но ноша оказалась очень тяжёлой. Безусловно, это была не та работа, о которой мечтала девушка. Зато в школе она осуществила другую, не менее важную мечту: её изголодавшаяся плоть, наконец, обрела свою вторую половину и превратилась в единое целое. Не без помощи сослуживцев Ринама влюбилась сильно, красиво — и навсегда стала Волокосой. Жрес Волокос был высокий, оригинальный, умный — и тоже влюблённый. Вместе со своим военным ИНИ он шефствовал над Ринамой и её школой. Сами военные называли институт санаторием; Жрес был гражданским инженером-конструктором, то есть принадлежал к числу тех, кто в санатории не отдыхал, а работал. Отдыхал он в подшефной школе; на одной из вечеринок он подошёл к учительнице математики; замужняя учительница переадресовала холостого Жреса незамужней Ринаме; вкусив любовного напитка, молодые захмелели на всю жизнь. На свадьбе Ринама узнала, что отец Жреса работает начальником и имеет много полезных друзей и приятелей. С помощью свёкра Ринама продвинулась дальше по служебной лестнице. Попрощавшись со школой, честная карьеристка с честолюбивыми намерениями бросилась в «почтовый ящик». Ринама понимала, что поставила крест на работе с детьми. Со школьными детьми расставаться было легче, чем с детдомовскими, потому что они не так сильно нуждались в ринаминой поддержке и помощи. В сущности, детдомовские дети были очень одиноки при живых родителях; воспитательница служила им матерью и идолом одновременно. Она приросла сердцем к дебильным, хулиганистым, развратным идолопоклонникам, на долю которых с раннего детства выпали взрослые испытания. Она верила в то, что её человеческий пример и педагогический талант заглушат зов гнилой крови. Ринама вообще верила в перерождение детей и принципиально относилась к ним лучше, чем ко взрослым. Впрочем, ко взрослым она тоже относилась сначала хорошо, а потом так, как они заслуживали. Она долго поддерживала связь с самыми любимыми детьми — из числа умных и порядочных, пока судьба не разбросала их в разные стороны.

Закопав в землю незаурядный педагогический талант, искательница приключений устремилась навстречу своей необычной, драматической судьбе. По дороге она заглянула в следственный отдел — в сопровождении любимого и любящего Жреса. Следователь выманил Ринаму из дома телефонным звонком; он впечатлил подозреваемую массой собранных о ней сведений и позвал на доверительную беседу в соседний сквер — аккурат напротив следственного отдела. Ринама никак не могла расстаться с коммуналкой и Рушниковым переулком. Коммунизм в центре столицы кончился с кончиной Родповны, зато «развитой социализм» развивался всё больше и больше. При выживших из ума ксегенах система — со слышным скрипом — продолжала работать и концентрировала всё лучшее в центре ксегенского государства, так как на всю Линмонию не хватало не только лучшего, но просто — хорошего. В суетливом Рушниковом переулке Ринаме было приятно ощущать себя в центре ксегенской жизни. Коммуналка нисколько не портила впечатление, потому что это была очень хорошая коммуналка.

В Каубе Ринама жила в двухкомнатной изолированной квартире и до Совкмы никогда не видела коммунальных квартир. При Вёрщухе, который повернул к народу своё круглое, открытое лицо, в Каубе началось интенсивное жилищное строительство: людей извлекали из подвалов и полуподвалов и поселяли в «вёрщухатах»; само фольклорное название изобретённых при Вёрщухе квартир свидетельствовало о том, что лимонцы не очень жаловали своё усовершенствованное жильё — со спаренными комнатами и спаренными санузлами. Тем не менее изолированные квартиры были несравнимо лучше коммунальных, и за них развернулась ожесточённая битва. В поисках правды очередники устремились в Совкму, погрязшую в непроходимых коммуналках. Озадаченные каубцы, оказавшиеся на переднем крае социалистического строительства, быстро осознали, что их социализм «развитее» совкового; они бросились вон из ксегенской столицы, которая отказывалась понимать «зажравшихся провинциалов».

«Зажравшаяся» Ринама не была в претензии на свою двухкомнатную «вёрщухату» с импортной мебелью и с блестящим паркетным полом, а также с двумя балконами, один из которых родители «застеклили» и отдали в полное ринамино распоряжение. Южанка жила в своей уютной комнатке шесть месяцев в году, а в холодное время перебиралась с неотапливаемого балкона в отапливаемую спальню. В обеих комнатах Ринама существовала в условиях сильно «развитого социализма», переходящего в коммунистическую стадию.

В квартире всегда было полно людей: одни приходили к маме за советом, другие — за помощью, третьи — за тарелкой супа, четвёртые — за душевным разговором. Двое из чужих находились в квартире на правах родных. Это был рекоец Ашог из средней Яизы, проваливший экзамены в Мореходное училище и подобранный Миадом в безысходном состоянии; и водяная старая дева из Подсовковой области, напросившаяся в Кауб для отлова любвеобильных байернаджазских мужчин.

Поделиться:
Популярные книги

Прометей: каменный век

Рави Ивар
1. Прометей
Фантастика:
альтернативная история
6.82
рейтинг книги
Прометей: каменный век

На границе империй. Том 10. Часть 3

INDIGO
Вселенная EVE Online
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 10. Часть 3

Оружейникъ

Кулаков Алексей Иванович
2. Александр Агренев
Фантастика:
альтернативная история
9.17
рейтинг книги
Оружейникъ

Последний Паладин. Том 4

Саваровский Роман
4. Путь Паладина
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний Паладин. Том 4

Последний из рода Демидовых

Ветров Борис
Фантастика:
детективная фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний из рода Демидовых

Дикая фиалка Юга

Шах Ольга
Фантастика:
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Дикая фиалка Юга

Магнатъ

Кулаков Алексей Иванович
4. Александр Агренев
Приключения:
исторические приключения
8.83
рейтинг книги
Магнатъ

Как я строил магическую империю 2

Зубов Константин
2. Как я строил магическую империю
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Как я строил магическую империю 2

Защитник

Кораблев Родион
11. Другая сторона
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Защитник

Мимик нового Мира 5

Северный Лис
4. Мимик!
Фантастика:
юмористическая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Мимик нового Мира 5

Райнера: Сила души

Макушева Магда
3. Райнера
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.50
рейтинг книги
Райнера: Сила души

Небо для Беса

Рам Янка
3. Самбисты
Любовные романы:
современные любовные романы
5.25
рейтинг книги
Небо для Беса

С Новым Гадом

Юнина Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
7.14
рейтинг книги
С Новым Гадом

Штуцер и тесак

Дроздов Анатолий Федорович
1. Штуцер и тесак
Фантастика:
боевая фантастика
альтернативная история
8.78
рейтинг книги
Штуцер и тесак