Рип

Коул Тилли

Подойдя к шкафу в спальне, которую делил с Кисой, я вытащил один из чертовых дизайнерских костюмов, которые мне приходилось надевать, когда я был в бизнесе Братвы. Через несколько минут я посмотрел в зеркало ванной, поправляя галстук, и мои руки опустились по бокам. Я чувствовал, что, бл*дь, схожу с ума. В каждом кошмаре я снова и снова убивал 362, в его карих глазах застыла смерть. Большинство моих дней были потрачены на то, чтобы выяснить, кто он, откуда пришел, и до сих пор я ничего не нашел.

Отвернувшись

от зеркала, я спустился вниз, чтобы найти Михаила, моего личного охранника и главу быков, ожидающих в моей машине.

Не говоря ни слова, он отвез меня прямо к дому Кирилла Волкова. Я выпрыгнул из машины и вошел в огромный коридор, направляясь к кабинету. Когда я был прямо за дверью, то услышал голоса моего отца и Кисы, раздающиеся изнутри. Но как только я собирался войти, их тихая беседа заставила меня замедлиться.

— Вы узнали что-то о 362? Ваши люди достали новую информацию? — спросила Киса.

Ответом была лишь тишина, и мое сердце начало биться чаще. Моя рука сжала ручку двери, когда мой отец прочистил горло.

— Мы уже несколько месяцев знаем о личности 362, Киса.

— Что? — прошептала Киса в шоке. — Месяцы? И вы не сказали Луке?

— Это деликатная ситуация, Киса, — начал мой отец, — которая недавно коснулась нас. И мы не можем усугубить и без того плохое положение дел, — скрипнул стул, — особенно не для него. Не для 362.

Мой отец произносил «он» и «362», как будто они были ядом.

— Я не понимаю. Я не... кто? — пробормотала Киса. — Кто 362?

Затем мой отец холодно ответил:

— Он был Костава.

Киса, должно быть, отреагировала на это имя, когда мой отец добавил:

— Это правда, Киса. Из всех людей, из всех семей в мире, единственный человек, который нашел моего сына в аду и подружился с ним, — чертов Костава.

Разговор прекратился, но я мог сосредоточиться лишь на том, что они знали. Все это время они знали, кем был 362. И они, черт возьми, скрывали это от меня.

Чувствуя прилив гнева, я ударил плечом в дверь и ворвался в комнату. Кирилл был возле своего стола, мой отец и Киса сидели перед ним.

Все трое повернулись ко мне, когда я остановился у входа в кабинет, мои ноздри раздувались от интенсивности моего беспорядочного и быстрого дыхания.

— Лука… — прошептала Киса, ее лицо стало бледным. Но я проигнорировал это, мой взгляд полностью сосредоточился на моем отце.

— Ты знал все это время? — прогремел я. Я двинулся вперед, пока не навис над ним. Я почти расслабился, когда увидел вспышку страха, пробежавшую по его карим глазам, но потом напомнил себе, что он скрыл от меня информацию. Информацию, которую я отчаянно жаждал знать.

Киса дотронулась до моей руки, но я сбросил ее руку.

— Нет! Не надо! — Я огрызнулся на свою жену и взглянул на отца и Кирилла. — Я хочу услышать это из их гребаных уст! Я хочу услышать, почему

они скрывали это от меня. Почему они не сказали мне единственную гребаную вещь, которую я когда-либо просил у них!

Мой отец протянул руку.

— Лука…

Но я слишком далеко зашел. Рев боли разорвал мое горло. Подойдя к столу, я взялся за край обеими руками и перевернул его на бок.

— Лука! — крикнула Киса, но я уже начала метаться, чувство предательства заставляло меня сходить с ума.

Мои ноги стучали по полу, я проводил руками по волосам.

— В течение нескольких месяцев вы говорили мне, что не знаете, черт возьми!

Мой отец вскочил на ноги, и я повернулся, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Я убил его! Я, бл*дь, убил его! — Я протянул руки к отцу. — Этими гребаными руками. Я убил его. Я убил его…

— Чтобы спасти меня, — прервала Киса. Мои глаза сразу же уставились на нее. Я вышел вперед, и Кирилл встал со своего места. Он подошел к Кисе, словно не хотел, чтобы я приближался к его дочери. Это только больше разозлило меня. Киса кивнула своему отцу, и он отступил.

Киса потянулась, чтобы обхватить мое лицо. Мое твердое тело расслабилось, когда ладонь моей жены соединилась с моей горячей кожей.

— Спокойно, детка. Слушай своего папу.

Киса провела пальцами по волосам. Мои глаза зажмурились, пока я медленно и ровно вдыхал ртом.

Когда мои глаза снова открылись, Киса посмотрела на напряженное лицо моего отца, затем снова на меня.

— Лука. 362. Он был Костава.

Густая пелена затуманила мой разум, когда она произнесла эти слова. Костава? Я понятия не имел, что это значит, кто это был. Имя ничего не значит для меня.

Лоб Кисы опустился на мой.

— Лука…

— Я не понимаю… — прошептал я. Моя голова начала болеть от попыток вспомнить что-нибудь, хоть что-то, об этом, бл*дь, имени.

— Ты не понимаешь? — спросила Киса, ее голубые глаза блестели от беспокойства.

— Я не понимаю, почему он был Кос… Кос…

— Костава, — продолжила она.

Я кивнул головой.

— Костава — это плохо. — Я посмотрел вниз, пытаясь вспомнить. — Я не помню, почему это плохо.

Мой живот напрягся от гнева. Я знал, что должен был знать это, но воспоминаний об этом не было.

— Я должен это знать, верно, Solnyshko? — спросил я у Кисы.

— Твои воспоминания все еще не вернулись к тебе. — Киса погладила меня по волосам. — Не волнуйся. Мы можем объяснить. Мы можем рассказать тебе историю семьи, которая была потеряна.

Я кивнул, чувствуя, как по моей горячей коже бегает миллион иголок. Я посмотрел на своего отца и увидел его муку. Когда я снова встретился с Кисой, ее голубые глаза искали мои. Я поднял руку и прикоснулся к ее лицу.

— Скажи мне, — попросил я, — расскажи мне о нем, пожалуйста…